— Ну что? Ты как? Нормально? — поинтересовался Миша, встретивший меня за дверью. В руках он держал чашечку кофе.
— Все хорошо. Сейчас вынесут результаты, — ответила я, отбирая у него чашку. Сделав глоток, едва не застонала от удовольствия, но чашку пришлось вернуть, потому что переодеваться с ней в руках я все равно не смогла бы.
— Отлично. В честь нашего примирения я приготовил сюрприз.
— Опять сюрприз? — удивленно отозвалась я, переодеваясь в кабинке, которая была закрыта плотной тканью.
Мысль о том, что меня все-таки собираются уложить в постель, подтверждалась с каждой минутой все больше.
— Ничего сверхъестественного, — скучающим тоном поведал мне медведь. — Всего лишь ужин в ресторане. Там красиво и неплохо готовят.
Мне одной казалось, что он что-то недоговаривает?
Возвращаться обратно в особняк, ставший для меня тюрьмой, мне совершенно не хотелось, но кто бы спрашивал о моих желаниях. Меня вообще ни о чем не спрашивали, когда провожали в спальню к медведю. Видимо, личную спальню я все-таки пока не заслужила, а точнее уже проморгала. Просто быть хорошей девочкой у меня всегда получалось отвратительно, поэтому оставалось довольствоваться тем, что есть.
Вот я и довольствовалась половиной кровати и половиной шкафа, которые мне щедро выделили. Пока я занимала вешалки новыми нарядами, половину из которых даже не помнила, как покупала, молчаливый мужчина в сером комбинезоне вставлял новую дверь, ведущую в ванную комнату. Про свидание я помнила, а потому не торопилась. В конце концов, если Мише так пригорает, то он подождет.
Зря я так думала.
Мише не просто пригорало, у Миши, видимо, уже все дымилось, потому что ровно через пятнадцать минут дверь в его спальню распахнулась, являя мне девиц неопределенного возраста, увешанных по самые уши тяжелыми сумками, из которых чего только не торчало.
— А я к вам, — простодушно отметила та, что ввалилась в спальню первая.
— А я уже ухожу, — малодушно соврала я, глядя на расчески, щипцы для завивки и вываливающиеся баночки с косметикой.
— Как бы не так, — улыбнулась мне фурия с короткими розовыми волосами и, собственно, взяла меня в плен.
Ад.
Мне всегда казалось, когда в фильмах показывали все эти процедуры с воском, наращиванием шикарных локонов и нанесением макияжа, что девушки будто попадают в рай, где над ними колдуют, делая их умопомрачительными, но на поверку все оказалось куда прозаичнее.
Во-первых, я ругалась матом. Просто потому что воском мне отдирали все, что плохо росло.
— Да тут непаханое поле! — заявила наглая девица, скептично осматривая мой внешний вид, и принялась пахать, припахивая мимолетом и своих помощниц.
Во-вторых, было просто жутко, когда мне приделывали чужие рыжие пряди, совсем немного отличающиеся по цвету от моих волос. То, что у меня и без того была роскошная шевелюра, возглавляющую этот цирк на выезде девушку волновало мало. Ей не хватало густоты и длины, и она принялась это исправлять с энтузиазмом голодного дровосека.
Но на чужих волосах косметолог-парикмахер-инквизитор не остановилась. Пока я проклинала медведя, который даже не удосужился появиться в спальне, чтобы я могла его прибить, мне нарастили ресницы. Мой маникюр тоже подвергся небывалой критике и был тут же переделан. А еще я обзавелась педикюром, прической и макияжем.
К концу экзекуции, когда за окном уже стоял поздний вечер, у меня нервно подергивался глаз, а желание придушить Михаила собственными руками остановилось на отметке «немедленно». И если он думал, что за этот праздник жизни я, как золушка крестную фею, буду благодарить его до утра, то не на ту напал.
Я ведь понимала, почему он это делает. Да, в отражении зеркала на меня взирала роскошная светская львица, идеальная во всех смыслах девушка в дорогом вечернем платье насыщенного изумрудного цвета. Я казалась еще выше за счет огромных каблуков, обшитых зеленой замшей. Прямая открытая спина, верх платья без рукавов, юбка — чуть выше колена спереди и стелется по полу сзади. Я видела себя красивой, роскошной, но такой — еще никогда.
В этом было столько ненастоящего, иллюзорного, обманчивого, что делалось противно. Просто потому, что Михаил сделал это не для меня. Он сделал это для себя, чтобы я соответствовала его вкусам, его статусу, его требованиям. Глупой я никогда не была и воспринимала эту игру реалистично, да только в ней он уже проиграл. Просто промахнувшись с соперником.
— Вам нравится? — с неопределенным выражением лица поинтересовалась главнокомандующая нашим парадом.
— Конечно, — выдавила я из себя. — Карета будет?
— Вам лучше спуститься вниз.
Я воспринимала происходящее отстраненно. В холле первого этажа меня действительно уже ждали, но не сам Михаил. За всем этим фарсом мужчины, кажется, забыли, что у нас намечаются проблемы, которые необходимо было решать вот прямо сейчас, но кто я такая, чтобы им напоминать?
Я уже даже смирилась с тем, что завтра меня будет знать весь мир. И не в самом хорошем ключе. Искренне только надеялась, что до родителей никакие слухи не дойдут, а иначе они тут же примчатся ко мне на выручку. Вот кого-кого, а их беспокоить не хотелось, но именно к этому все и шло.
Кивнув охранникам, которые исполняли в этот вечер роль то ли лакеев, то ли водителей, я как самая прилежная золушка вышла на крыльцо особняка, чтобы отправиться на бал. Черт возьми, ради меня даже белый лимузин арендовали. Хотя чего это я мелочусь? Наверняка ведь купили. Медведю же не впервой без надобности сорить деньгами направо и налево.
Пока меня везли к месту встречи, я успела накрутить себя до такой степени, что была готова захватить лимузин и взять охранников в заложники, но, едва автомобиль остановился у заброшенного театра, резко выдохнула и успокоилась. Нет, эмоции во мне были подобны пожару, но я с этим огнем совладала. Я ему еще покажу хрустальную туфельку для Золушки!
Было странно подниматься по ступенькам, которые застелили красной ковровой дорожкой. Этот театр не функционировал уже больше года, но сегодня в небо от него уходили прожектора, говоря всем и каждому о том, что здесь будет шоу. И я даже знала, кто выступал в главных ролях.
Цветы. Невероятное количество живых цветов украшало стены, потолки, все свободные углы. С потолков также свисали полупрозрачные разноцветные ткани, что колыхались, подхватываемые сквозняком. Свечи, лепестки роз, запах оплавленного воска — расстарался не на шутку лишь затем, чтобы затащить меня в постель. Чувствовала себя самой дорогой женщиной в мире, что совсем не делало мне комплимента. Никому не нравится ощущать себя продажной. Даже если это совсем не так.
Под потолком главной залы летали девушки-гимнастки в сказочных платьях. Михаил, будто принц из сказки, стоял прямо в центре огромного холла, опираясь рукой о спинку одного из кресел. Не удивлюсь, если резную тяжелую мебель, обитую бархатом, он спер из какого-нибудь музея. Ненавязчивая музыка — мелодия была знакомой, протяжной. Мне всегда нравилось, как играет скрипка, но в этот раз все казалось чересчур. Даже черный фрак, который надел медведь.
