Пока я заторможенно соображала, что во мне может быть туманного, он пересёк кабинет и остановился возле стены с картинами. Затем щелкнул пальцами, и стена вместе с ними с тихим шорохом поднялась, открыв нишу со второй стеной. На ней какие-то полусферы размером с фитбол. Их ровно четыре.
Когда пригляделась, с изумлением поняла — это половинки глобусов. Вот и знакомые очертания материков, и темно-синие океаны.
Это, определенно, макеты Земли. Только почему их четыре?
— Видишь, в чем дело, — продолжил ректор, глядя на полуглобусы, — Равновесная и Противовесная Земли соединены проходами. Я тебе уже рассказывал. Как и то, что после их появления время от времени рождались маги, способные их создавать. Помнишь?
Увлечённая разглядыванием материков, которые, кажется, переливаются голубоватым маревом, я не сразу сообразила, что он ждёт ответа.
— Эм… да, вроде помню, — спохватилась через пару мгновений я. — Только при чем тут мой дар?
— Не торопись, — предупредил ректор, и я пристыжало поджала губы. — Физика порталов почти не изучена. Но благодаря колоссальному труду древних магов удалось понять кое-что о тех, кто может их создавать.
Мне не терпелось перейти ближе к сути, но что-то подсказывало — этот заход издалека неспроста. И я терпеливо ждала посреди кабинета.
Ректор мое молчание оценил.
— Можешь подойти посмотреть.
Два раза мне предлагать не надо. В следующий момент я уже стояла рядом с полуглобусом Равновесной Земли и рассматривала цветные завихрения на поверхности.
— Почему эти две половинки переливаются, а те две — нет? — спросила я, продолжая пялиться.
— Глобусы отражают реальные процессы, — пояснил ректор Люкс, — на Равновесной Земле магических потоков много, а на Противовесной…
— …их нет? — предположила я.
Ректор покачал головой.
— Не совсем так, — ответил он, нисколько не рассердившись, что я его перебила. — На ней тоже есть магия. Присмотрись.
Я вгляделась в другие два полуглобуса. Сперва показалось, они самые обычные, но через пару секунд наблюдения заметила бледные, как разведённая акварель, блики.
— Надо же… — впечатлилась я.
— Магия Равновесной Земли довольно жидкая, но все же есть, — продолжил он. — Именно благодаря ее крупицам можно устанавливать связь.
Мне показалось, мы ушли от темы, но сказать это ректору снова не решилась. Он сказал, немного помедлив, будто решает, сообщать мне что-то или нет:
— Дар исчезновения напрямую связан с порталами. Впрочем, как и со многим другим.
Это меня огорошило (он хочет сказать, что я могу создавать порталы между Землями), но ситуацию не прояснило.
— Э… Как-то не верится, честно призналась я. — И это не объясняет…
Я осеклась. Сказать ректору о профессоре Гломе, значит признаться, что была за пределами Ардэна.
— Ничего не объясняет, — выкрутилась я. — Я, конечно, в шоке от этой новости. Это же какая мощь должна быть… Но все же есть силы и посерьёзней ведь, да? Стихийные, как у Васервальда. Я слышала, стихийники очень могучие маги.
Как Мысль об Александре затесалась в разговор — не поняла, но о нем ведь тоже надо выяснить. Правда теперь, кажется, расспрашивать об этом ректора не то, что неправильно, а даже глупо. Какое ему дело до личных разборок адептов?
Тем не менее, ректор кивнул.
— Стихийные маги действительно очень сильные, — согласился он и вдруг провернулся ко мне, буквально пригвоздив серьезным взглядом к полу. — Но видишь ли, как работает исчезновение. У тебя в прежнем мире с физикой как было, Вивиана?
От тона ректора почувствовала себя ученицей, не выполнившей домашнюю работу. Вообще-то училась я хорошо и выпустилась из школы хоть и без медали, но только с двумя четверками — по обществознанию и физике.
— Терпимо, — пробормотала я.
— Хорошо, — отозвался ректор. — Значит тебе известно, что все на свете состоит из атомов?
— Ну… да, — растерялась я. — Это даже без физики ясно.
— Так вот, исчезновение мага — это способность разделять эти атомы в одном месте и собирать в нужной последовательности в другом, при этом сохраняя сознание, — сообщил ректор, и теперь у меня потихоньку начали шевелиться волосы на голове. До конца ещё не поняла, но чувствую — за этим кроется что-то очень серьёзное.
Ректор продолжил, все сильнее пригвождая меня взглядом у полу:
— На начальных этапах, если ты пройдёшь вступительные и продемонстрируешь фиксирование дара, ты сможешь исчезать и воплощаться в любом месте. Чем больше практики, тем дальше расстояние…
Я опешила, спросила нервно:
— Я и на Марс смогу?
— Хоть на Сириус, — мрачно заметил ректор. — Но делать этого настоятельно не рекомендую. Сириус — звезда. Переместишься и не известно, как поведут себя твои атомы.
С каждым словом ректора Люкса я все больше ощущала, как на меня давит массив ответственности. Разве я к ней готова? К такой силе?
— Не верится, — прошептала я, таращась на ректора.
— Дар подтверждён, — сказал он. — Его наличие. Что касается его развития, то при должных тренировках вырасти он может до космических размеров. Телепортация себя, других, порталы, восстановление из подручных атомов конечностей, их расщепление… Все, что угодно. Это огромная сила…
Я замотала головой. Нет, это слишком. Во всяком случае, сейчас. Телепортация, атомы… Рядом с этим стычки с Васервальдом кажутся детским лепетом. Зато стал понятен интерес Алфеуса Глома ко мне.
— Я ч-то? Оружие поражения?
— Или инструмент созидания, — подвел итог ректор.
Глава 12
К такому готова я не была. Уже того, что вдруг узнаешь о параллельных мирах, магии и собственном таланте вполне достаточно на всю жизнь. Но, когда этот талант еще и оказывается чем-то уникальным и, по всей видимости опасным — совсем перебор.
Меня качнуло, захотелось присесть, я автоматически пошарила ладонью в поисках кресла. Оно возникло подо мной как-раз в тот момент, когда решила опуститься — предусмотрительность ректора.
— Понимаю, — сказал он. — Это все довольно сложно и только в той перспективе, если вы, мисс Хор, пройдете вступительные и преуспеете в развитии этого дара
Преуспеть-то хотелось. Хоть в чем-то. Но услышанное огорошило. Причем рассказывал ректор об этой телепортации так… не по-магически. Какие-то атомы, физика…
Я произнесла обескуражено и нервно потерев лоб:
— Звучит, как какая-то наука, а не магия.
— Магия и есть недопонятая наука, — отозвался ректор, и стена по его повелительному жесту опустилась, скрыв четыре погуглобуса.
