Когда молодых венчали, я чуть сам не дал ему подзатыльник. Этот идиот замешкался. Тот запоминающийся момент из анекдота, когда лажает один человек, а стыдно за него — всему мужскому роду. Он будто впал в паралич, который не позволяет дееспособному мужику следовать собственным обещаниям.
Спанидис-младший вдруг начал оглядывать гостей в церкви, все поняли, что ищет глазами Ладу. Она не пришла, на это ума хватило. Не захотела, чтобы ее снова отымели в туалете ресторана? Неважно. Главное, что осталась дома.
Священник повторил вопрос, Спанидис ответил «да». Обвенчали. Чуть позже новобрачные расписались в ЗАГСе.
Остаток дня мажор сидел с такой физиономией, будто ему предстоит акт дефлорации с нелюбимым. Это заметили все, целый вечер шушукались о Ладе, сплетничали. Как всегда эта девица в центре внимания. А ее экс-бойфренд оскорбил семью своей невесты.
Остается верить, что ему хватит силы исполнить семейный долг, другими словами — трахнуть Олимпию, этой ночью.
Вечеринка продолжилась, но я ушел сразу после молодых. Поехал не к себе, а к дому Жуйковой. Не знаю зачем, вмешиваться не собираюсь. Можно было позвонить частному детективу, он бы проследил, потом скинул фоточки, но мне захотелось самому.
Жду уже два часа. Еще один — и поеду домой. Сорок минут назад Лада свет погасила, вероятно, сладко спит. Начало второго, надеюсь, пьяный грек сжал яйца в кулак и таки скрепил свой союз мужским поступком, а теперь мирно сопит рядом с женой. Ну или рыдает в ванной — это уже детали.
Раз уж ты в ввязался в хлопоты договорного брака — имей смелость довести дело до конца. Я так считаю. А не подставлять под удар своих женщин. Причем обеих одновременно.
Блть! Едет Спанидис. Иногда я ненавижу, когда оказываюсь прав.
Глава 15
Белая бэха выруливает из-за торца дома, фары освещают ночной тихий двор, мечутся из стороны в сторону.
Благо трафик свободный, а то впечатался бы во что-то. Обнаглевшие миллионеры, золотые номера на элитной тачке, чувствуют вседозволенность с пеленок. Его бэха виляет зигзагами. То, что он доехал живым, — это настоящее чудо.
Наконец, кое-как паркуется во дворе дома Жуйковой. Я стою поодаль, фары погасил, меня не видно.
Сигналит. Один раз, второй, третий. То, что кто-то отдыхает после тяжелой трудовой недели, кое-как уложил младенца или вовсе болеет, — Спанидиса, разумеется, не волнует. Значение имеют только его сердечные раны.
Вываливается из машины и падает, поскальзываясь на ровном сухом асфальте.
Мне тридцать один, я, конечно, его постарше. Мажору двадцать семь. В его возрасте я уже похоронил мать, отца и победил рак. Он? Не смог трахнуть нелюбимую ради семейного бизнеса.
Может, все же он приперся сюда после десяти минут любви? Помыл член — и вперед? О такой жизни ты мечтала, сладкая моя строптивая девочка? Ну же, не пускай его. Ты ведь можешь быть умненькой, когда стараешься.
Спанидис добирается до ее подъезда, звонит в домофон, долбится. В квартире Лады включается свет. Минута тянется для меня долго. Они, видимо, спорят. Дверь по-прежнему закрыта. Я достаю следующую сигарету и подкуриваю ее.
Вдалеке останавливается Лэнд Ровер, номера — три тройки, как и у мажора. Несложно догадаться, чья машина. Водитель Лэнд Ровера тоже гасит фары, мажор ничего не замечает.
Не пускай его, Лада, держись. Дверь в подъезд по-прежнему закрыта, Спанидис спрыгивает с крыльца, печально смотрит на ее окна, в которых гаснет свет.
Умничка!
Н-да, он бы хоть переоделся, а то пожаловал как был — во фраке. Муж, мать его.
— Лада-а-а! — вдруг как заорет. — Ничего не было, Лада! Я люблю тебя! Лада, коза моя! Единственная на всю жизнь! Ничего не было! Я клянусь тебе, ничего не было! — орет он.
Тушу окурок в пепельнице и потираю руки. Распирает выйти и набить ему морду. Но мне не по статусу, да и с пьяным возиться не хочется.
Не открывай окна, не выходи на балкон. Вспомни, Лада, что я сказал тебе. Во врагах тебе меня одного хватит. Зачем еще и греки?
— Лада, я буду спать здесь! Никуда не уйду, пока мы не поговорим! — тем временем угрожает ей мажор. Другими словами — буду спать на проезжей части, пусть меня задавит машина, и вот тогда вы пожалеете!
Дешевая манипуляция.
— Не было у меня с ней ничего! — вдруг кричит так, что я даже вздрагиваю. Не лжет ведь.
Свет загорается еще в нескольких квартирах стояка. Слышатся возмущенные голоса, соседи требуют прекратить, угрожают вызвать полицию.
Спанидис падает на колени. Видимо, женщины любят подобные пафосные поступки. Представляю себя на коленях у окон дамы сердца, и становится смешно.
Шоу продолжается. Спанидис, пошатываясь, ковыляет к своей машине, садится за руль. Неужели отступился? Давай, парень, разозлись как следует и оттрахай молодую жену в отместку обидчивой любовнице.
Но нет.
Опускает окна и врубает какую-то медленную душещипательную песенку про любовь. На полную, блть, катушку.
Из окон кричат громче. Делаю ставку, что полицию уже вызвали, скоро его заберут.
Лада, терпи, не жалей это пьяное убожество. Думай о себе. Тебя никто не пожалеет, уж поверь мне.
Спустя полминуты свет в ее окне вспыхивает. Лада выходит на балкон. Выглядит напуганной и обескураженной. Обнимает себя руками, словно замерзла, стыдливо озирается по сторонам.
Вся твоя жизнь с ним будет вот таким фейерверком.
— Прекрати! Леонидас, прекрати немедленно! — кричит она, умоляюще стискивая ладони. Он добавляет громкости. Тогда Лада прячет лицо за ладонями, качает головой и совершает взмах рукой, приглашая подняться.
Гребаный же ты ад!
Мне хочется сделать то же самое. В смысле закрыть лицо руками. Вы, детки, доигрались в запретную любовь. С чем вас и поздравляю.
От досады с размаху впечатываю кулак в ладонь.
Спанидис поспешно выключает музыку, замыкает машину, рысью бежит к подъезду. Звонит в домофон, дверь открывается, и он, оглядевшись по сторонам, заходит в здание.
Подписала ты себе приговор, Лада. Они и раньше между собой тебя звали греческой шлюхой. А сейчас… обвинят в срыве свадьбы. А Олимпия хоть и не самая умная и хитрая девушка на свете, отец у нее фигура значительная.
Жду еще некоторое время сам не знаю чего. Мне хочется, чтобы она его выставила вон. Моментами я до сих пор бываю наивен.
Неужели они там мирятся и сексом занимаются? Надеюсь, оно того будет стоить.
Нажимаю на кнопку «Двигатель старт» и выруливаю с парковки. Ровер остается ждать, он никуда не денется. Спанидису-старшему доложат, во сколько сын вышел из квартиры любовницы в первую брачную ночь. Пока Олимпия рыдает в одиночестве, полагаю, на телефоне с матерью.
