Вот как, оказывается, выглядит падение.
Наконец, загораются фонари на участке Богданова. Калитка открывается сразу широко, на пороге Кирилл. Он щурится, волосы слегка взъерошены, вчерашняя щетина делает его лицо мрачнее, чем есть на самом деле. Он хмурится.
От напряжения я чувствую гул в ушах, мы словно в вертолете, который быстро взлетает. Земля под моими ногами покачивается, я понятия не имею, куда мы летим. Не упасть бы только и не разбиться.
Кирилл одет в черную футболку и спортивные штаны, шлепки на босу ногу. Непривычно видеть его без галстука.
Он смотрит на меня.
— До утра бы не подождало? — спрашивает.
— Ты сказал, что я могу прийти к тебе за помощью. Я пришла.
Его взгляд становится острее.
— Кирилл, скажи, — мой голос срывается, я делаю глубокий вдох-выдох. — Скажи, пожалуйста, ты боишься Спанидисов? Их возможностей, связей.
Он не улыбается. Я опасалась, что начнет высмеивать, ругать, стыдить. Но нет. Молча отрицательно качает головой.
— Ты сможешь сделать так, чтобы моего отца прооперировали в этом городе? Чтобы маме вернули работу. Чтобы на мое имя больше не брали кредитов и чтобы… мне не устраивали подстав на дороге! Чтобы Спанидисы от меня отстали! И я никогда больше не разговаривала с Константином Андреасовичем. Никогда в жизни! По крайней мере, наедине! И чтобы… со мной ничего больше не случалось, — я прижимаю руки к губам, начиная не то скулить, не то плакать. — Я никакой не юрист. Я… просто шлюха.
Мне так стыдно! Я пришла предлагать свое тело. Намазала его лосьоном, выбрала белье поразвратнее.
Мне следует продемонстрировать товар с выгодной стороны. Вдруг Кирилл сочтет, что я недостаточно хороша, чтобы ссориться с греками? Но вместо того, чтобы встать в эффектную позу и улыбнуться, я сжимаюсь и хнычу.
Кирилл открывает широко дверь, предлагая войти. Я набираюсь смелости и делаю шаг на его участок. Он берет меня за локоть. Не больно, а просто удерживает, требуя посмотреть в его глаза. Встретиться, наконец, со всеми его чертями.
— Если зайдешь, то точно останешься до утра, — говорит мне.
Меня окатывает волной страха. Семь сухих слов — это все, что я услышала в ответ на свое откровение. Между нашими лицами сантиметров десять. Я смотрю в его глаза, тяжело и часто дышу.
Сердце колотится, как обезумевшее. Бах-бах-бах в груди!
Я киваю, мило улыбаюсь и иду в дом, слыша, как за спиной закрывается дверь. Лязгает замок. Вертолет, в котором я вздумала прятаться, отрывается от земли и несется в неизвестном мне направлении.
В тишине ночи я отчетливо различаю его легкие шаги в мою сторону.
Глава 21
Часть II
Лада
В его прихожей очень светло. Высокие потолки, широкие дверные проемы. Первое, о чем думаешь, попадая в дом, — это простор. Много воздуха. Чисто. Лестницы в подвал и на второй этаж. Значит, есть еще и подвал. Интересно, что там?
Взгляд мечется, цепляется за детали, общая же картинка никак не хочет складываться — сердце колотится отчаянно, мысли разбегаются.
— Выпить хочешь? — спрашивает Кирилл, он все еще за моей спиной. От его голоса волоски на теле дыбом встают.
Надо набраться смелости и посмотреть ему в глаза.
Я скидываю туфли у порога и зябко обнимаю себя за плечи. Мне неловко, я не знаю, как себя вести.
Обольщать или сразу падать на колени и приступать к делу?
— Да, если можно, — стараюсь, чтобы голос звучал уверенно.
Он не спрашивает, что я предпочитаю. Идет в кухню-гостиную, обгоняя меня и показывая дорогу. Я думаю о том, что он в любой момент может подойти и потрогать меня.
И мне нельзя будет вздрогнуть при этом. Мне нужно сделать так, чтобы ему понравилось меня трогать. А неприязнь… вряд ли она возбуждает даже гоблина.
Кирилл открывает большой двухдверный холодильник, достает оттуда бутылку виски. Лед из морозилки. Ставит на барную стойку два стакана.
Я присаживаюсь на высокий стул и смотрю, как золотистый напиток скрывает кусочки льда.
— Пей, — говорит он мне. Смотрит в упор.
Я обхватываю холодное стекло ладонями, подношу ко рту и пью. Два больших жадных глотка. Потом морщусь, конечно, вытираю рукой губы.
Он пить не собирается. То, что достал второй стакан — формальная вежливость. Интересно, трахать меня он тоже будет вежливо?
— У тебя правда получится сделать то, что ты обещаешь мне? — спрашиваю. Это важно.
— Пей еще, — говорит.
Я послушно делаю еще два больших глотка, пищевод обжигает, морщусь. Следом ударяет в голову так, что становится сложнее сфокусировать взгляд.
— Я пока тебе ничего не обещаю, — говорит Кирилл. — Допивай.
— Мои родители…
— Допивай, блть.
Я осушаю стакан, обхватываю губами кусочек льда и начинаю его посасывать. Вместо закуски.
— Давай уже сделаем это. Я нервничаю.
Кирилл выглядит задумчивым, но кивает.
— Хорошо, идем. — Поднимается с места и следует по направлению к лестнице. — Там гостевая ванная, — показывает на одну из дверей.
Пока он не видит, я быстро выплевываю лед, тянусь к его нетронутому стакану и делаю еще один глоток.
Гостиная покачивается. Я стараюсь идти по прямой, игнорируя карусель.
Перед ним мне особенно стыдно.
Он живое напоминание о том, как могло бы все у меня сложиться, не согласись я на роль содержанки. Три года назад он был молчаливым тощим парнем. Бледным, с проблемной кожей. Я видела, читала по его глазам, как сильно ему нравлюсь, улыбалась, флиртовала. Он велся и однажды… только сейчас вдруг вспоминаю, как однажды он набрался смелости и пригласил меня на свидание. Я, конечно, в душе посмеялась, но ответила, что подумаю. И поцеловала его в щеку. Не прям поцеловала, разумеется, потому что и правда с его кожей нужно было что-то делать, а так, воздух чмокнула. А он в ответ улыбнулся!
Я еще подумала, улыбается как мальчишка, хотя лет ему было уже под тридцать. Для меня он был полнейшим лузером, а я… А я только-только закончила престижный вуз, устроилась в крутую фирму, мой парень ездил на новеньком мерседесе.
Прошло три года, и вот мы здесь.
Он привел в порядок лицо, значительно поправился и, судя по тому, как футболка обтягивает его широкую спину, — набрал мышечную массу, а не жирок.
— Ты идешь? — спрашивает, оглянувшись.
Даже черты его лица стали мужественнее, тогда как раньше из-за худобы казались островатыми.
И он действительно умный. Умный мудак в мантии, который обязательно придумает, как мне выпутаться из конфликта с греками. Если захочет. Для этого ему должно понравиться спать со мной.
