— Мои споры… — делает паузу.
Киваю ему. Он кивает в ответ.
— Еще раз извините за несдержанное поведение Леонидаса, — говорит Константин Андреасович, немного приободрившись. Бросает взгляд на экран ноутбука, там Лада все еще закрывает лицо руками. Все еще плачет.
Плачет. Плачет. Плачет.
— Если я его еще раз увижу рядом с ней, он пострадает, — говорю без тени улыбки.
Мы смотрим друг другу в глаза.
— Я вас понимаю, — сдается грек.
Его бизнес, дело всей его жизни, — тонет, Спанидис-старший вызывает сочувствие. Тонет из-за неуправляемого влечения единственного сына к русской девочке, которую так и не смогла принять семья.
— Пожалуйста, если такое случится, — продолжает он. — Позвоните в этот момент мне. Первому. Он мой наследник.
Я снова киваю. Дела с этими людьми вести рискованно, кидают они легко, зачастую уважают только своих. А я для них «своим» не буду никогда.
Глава 44
Забираю Ладу с работы в восемь.
— Ты сегодня рано, — говорит она, улыбаясь.
— Бессовестно рано по меркам последних недель. Стажер молодец. Завтра планирую уйти в шесть.
— Ничего себе! — делано поражается она, и мне становится смешно. — Кирилл Платонович, вам за что зарплату платят? Неужели вы собрались работать меньше двенадцати часов в сутки?!
— Свою зарплату в руках я подержу недолго, тут же перечислю ее стажеру. Мужик грамотный, но за копейки вкалывать не станет.
— Ты сам ему платишь?
— Стажировка в суде возможна исключительно на добровольных началах. Очередь из желающих поработать бесплатно не выстроилась, как ты понимаешь. По крайней мере возле арбитража я ничего подобного не видел.
— Про нового официального помощника новостей нет?
— Пока молчат.
— Ясно…
— Следующие несколько дней поживешь со мной, — перевожу тему.
— Конечно, — безропотно соглашается, не задавая вопросов. — Как скажешь. Только за вещами бы заехать, у меня с собой лишь косметичка. Если тебе не трудно сделать крюк.
— Не трудно.
Она благодарно улыбается, и я отворачиваюсь. Тянусь за сигаретой.
Кажется, вновь говорю с ней в приказном тоне. Ее безропотность мгновенно напоминает о наших ролях. Об утре возле бассейна, когда она нацепила обворожительную улыбку на свой сладкий рот, в который я так грубо и с таким бешеным удовольствием отымел ее часом ранее.
Я же хотел покорности. Абсолютной покорности.
Никаких обид с ее стороны не было и быть не могло. Делаешь с женщиной, что хочешь, а она все равно улыбается и ластится. Тянется с поцелуями. В ее глазах лишь восхищение и благодарность. Трахаешь любым способом. В любое время. И единственное, чего она боится, это что тебе надоест.
На мгновение зажмуриваюсь, когда дым попадает в глаза.
— Это ради безопасности, — поясняю сухо. — Николай отлично справляется, но в ходе недавних событий я решил, что так будет лучше.
— Ты мог бы просто сказать, ничего не объясняя. Я готова приехать к тебе по первому слову.
— Я знаю.
Повисает пауза.
— Боже, он когда-нибудь оставит меня в покое? — Лада пропускает волосы сквозь пальцы, стягивает их на затылке, затем расслабляется. Ее страхи перед греками никуда не делись, представители диаспоры подкармливают их с завидным усердием.
— Дела у мажора так себе, Лада.
— Опять что-то случилось? Расскажешь?
— Да, почему нет? Семья Олимпии отказала парню в запоздалой консуммации. — Эта тема всегда меня веселит. Даже сейчас изо всех сил стараюсь не сорваться на улыбку. Поглядываю на Ладу внимательно. В действительности это совсем не смешно, вот вообще ни капли. Более того, чревато серьезными последствиями для нас всех.
Самый ожидаемый, по меркам города, секс года — не случился.
Но с Евгением мы, честно говоря, ржали до слез, представляя, как все это происходило на самом деле. Удержаться было просто невозможно.
— Мажор по итогу влез к жене в окно, — сообщаю последние новости.
Блть, с цветами и своим отполированным хреном.
Лада округляет глаза.
— В окно? А в дверь его не пустили?
— Нет, — хмыкаю, пряча в кулак смешок.
Она, кажется, тоже борется с улыбкой. Уголки губ то и дело подрагивают. Не смешно, конечно. Главное, не фантазировать, как это происходило. Полуголый Ромео с букетом.
— Три недели он пытался и так и эдак. Извинялся, клялся в любви, дарил подарки. Еще бы, бизнесу нужна поддержка. Те — ни в какую. И мажор решился на отчаянный шаг. Олимпия завизжала, ворвался ее отец и чуть не прибил нерадивого зятя. Они разводятся официально. Ей нашли нового жениха.
Не просто так Константин Андреасович передо мной выплясывал сегодня, увы.
— Кого же? — удивляется Лада.
— Помнишь Евгения, моего соседа? Олимпии в каком-то плане повезло, он хороший человек. Порядочный и добрый.
— Как не помнить?.. Но он ведь любит Елену!
— Да, и поэтому поспешно сделал предложение. Семья Олимпии довольна, им некогда будет мстить Спанидисам.
— Бедная Елена, — Лада пораженно качает головой. — Почему-то я даже не сомневалась, что в итоге они будут вместе. Какие страсти творятся, Кирилл!
— Не будут они вместе. Никогда уже не будут. Кругом тонны разбитых сердец, это печально. Если бы ты ответила Леонидасу взаимностью, могла бы получиться красивая история любви, — хочу ее развеселить. Способ, правда, выбираю странный. — Он сбегает со свадьбы, мчится к своей единственной. Вместе вы уезжаете из города и тайно венчаетесь в какой-нибудь церквушке. Хотя он уже обвенчанный. Не вышло бы.
— Могла бы получиться, но мне давным-давно нравится другой мужчина.
Мы, наконец, добираемся до ее двора, приближаемся к подъезду.
— Чем же он тебе нравится?
Я прищуриваюсь, потому что замечаю знакомую машину, которая едет навстречу. Верно, номера его.
У Константина Андреасовича не получилось. Очень жаль. Просто очень.
— Этот мужчина… он предсказуем, — мечтательно шепчет Лада, погруженная в свои мысли.
— Это ему в плюс?
Сбрасываю скорость. Мажор же, видимо, позабыл, где находится педаль тормоза.
— Да. С ним предсказуемо надежно и предсказуемо хорошо. Даже когда не понимаешь, что происходит. Все равно хорошо… Кирилл, это же… Боже, он сейчас в нас врежется!
— Блть! — ругаюсь я, когда между автомобилями остается меньше пяти метров и начинает казаться, что лобового столкновения не избежать.
