Происходящие сладко и горько одновременно. Я слишком измотана, чтобы настраиваться на оргазм, но мне до дрожи приятно просто чувствовать его движения, слушать наши рваные вдохи.
Его рука на кровати перед моей грудью, он словно обнимает, не касаясь. А в момент пика слегка прикусывает кожу на моем плече, как в первый раз. Я чувствую себя удовлетворенной и засыпаю с улыбкой на губах.
Глава 48
Лада
Я просыпаюсь на его плече. Мы лежим на самом краешке кровати, еще немного, и Кирилл свалится. Судя по всему, во сне он пытался отодвинуться, но в итоге я победила, прижалась и даже ногу закинула.
В комнате тихо, лишь мерно гудит кондиционер, южный аналог камина, отвечающий за уют в доме. Мне немного зябко, но Кирилл отбросил одеяло.
Сначала мне кажется, что у него жар, я осторожно приподнимаюсь на локте и целую его лоб — к счастью, прохладный. Невольно возвращаюсь мыслями к вчерашнему диалогу с Машей. Смотрю на его лицо и думаю о том, как сложно и страшно, наверное, бороться со смертельной болезнью в одиночестве. Когда твоя жизнь нужна только тебе одному, а опустишь руки — никто и не заметит. Никому не будет больно. Мне это незнакомо. Да, в нашей семье не принято обниматься, да и прочих сложностей хватает. Как и во всех других семьях! Но друг за друга мы горой.
Неудивительно, что он закрыт для отношений. И тем не менее он в моей постели у меня дома.
На его груди и на бедре огромные синяки. Два выстрела, два попадания. С двух-трех метров даже в пьяном состоянии промазать невозможно. Тот, что на ноге, — какого-то совсем жуткого цвета, кожа содрана. Да и костяшки на руках разбиты, подживают. Как он будет в суде с такими руками? Юристы глаза сломают пялиться.
У Кирилла есть четкие жизненные ориентиры, он не мешкает и не сомневается. Моментально принимает решения и придерживается их, не жалеет. И это мне тоже в нем нравится.
Тихонечко поднимаюсь и на цыпочках спешу в ванную, чтобы привести себя в порядок после спонтанной любви ночью. Я говорила Кириллу, что принимаю таблетки, поэтому можно не беспокоиться о контрацепции, и он решил этим воспользоваться. Непривычные ощущения, с Лео мы всегда предохранялись еще и барьером, слишком сильно боялись сюрпризов. А Кирилл… вот так просто и сразу в меня.
Интересно, если бы таблетки не сработали и я бы оказалась беременной от Богданова, я бы… обрадовалась или испугалась? Ответ лежит на поверхности. Полагаю, во мне говорят инстинкты — восхищение мужчиной будит внутри необычное желание родить от него ребенка.
Когда Кирилл просыпается и идет в душ, я уже вовсю готовлю завтрак. Ягоды, наверное, приносили, но мы оба так крепко спали, что не слышали звонок курьера. Поэтому нас ждут яичница и бутерброды без десерта.
— Доброе утро, — улыбаюсь.
Он на моей кухне. Поздним утром он будет завтракать на моей кухне.
— Доброе, — отвечает Кирилл. Его волосы влажные после душа и слегка взъерошены. Часом ранее я обнаружила в машинке его выстиранные рубашку и боксеры, развесила на балконе. В такую жару высохнет быстро, но в данную минуту на Кирилле одно полотенце, обмотанное вокруг бедер. — Можно твой ноутбук?
— Конечно. Но, может, сначала кофе?
Он склоняет голову набок.
— Поняла, одно другому не мешает.
Кирилл сидит за столом, отвечает на письма, параллельно завтракает.
— Тебе на работу не нужно? — спрашивает, наконец вспомнив о моем существовании.
— В час у меня суд, до этого времени отпросилась. Так странно возвращаться к обычной жизни после вчерашнего боевика. Не верится, что можно выйти на улицу и никто не будет стрелять, — пожимаю плечами.
Он усмехается.
— Да, перезагрузка не помешает. Поехали на выходных на море? — предлагает.
— Да. Да! С радостью.
Мы смотрим друг другу в глаза, Кирилл опускает крышку ноутбука, показывая, что освободился.
Разговаривать сложно. Он спокоен, и я просто верю, что у него все под контролем. Не хочу больше о греках, не сейчас. Не в первое утро, когда он проснулся у меня дома.
В его глазах мелькает искра, я подхожу ближе и опускаюсь на корточки. Обнимаю его за талию. Я бы села ему на колени, но боюсь причинить боль, синяк скрыт синей тканью, но я-то помню, что он там есть.
Он кладет руку на мою голову, поглаживает.
— Больше не делай ничего из того, что не хочешь, Лада. Или если страшно, — произносит он. — Ни со мной, ни с кем-то другим. Вчерашний идиотизм не должен повториться. Наш договор тоже меняется.
— Спасибо, — я целую его в живот.
Через полотенце замечаю, как реагирует. Член уже напряжен и дергается, я накрываю его рукой.
— Ты хочешь меня, — говорю мягко.
— Я постоянно тебя хочу. Вчера мне показалось, что я знатно переплатил по нашему с тобой договору, а трахнул тебя ночью и осознал, что нет, нормально все.
Он, кажется, шутит. Не уверена, но мне смешно.
— Кирилл, можно подумать, вокруг тебя мало красивых женщин, — намекаю я на признание, развязывая его полотенце.
— Женщин много, — отвечает он медленно. — А трахать хочется именно тебя. Снова и снова. Паранойя.
Я обхватываю рукой твердый член, но Кирилл сжимает мой подбородок, требуя, чтобы подняла глаза. Его черти затаились, ждут. Надеются, что все получится.
— Мне нравится твоя покорность и безотказность, моя девочка. Она меня заводит. Я так сильно хочу тебя всевозможными способами.
Я облизываю ставшие вмиг сухими губы. Дыхание затаила, жду. Понимаю, что после таких слов всегда идет частица «но». А вот от того, что будет за этой частицей, зависит многое.
— Но при этом случившееся вчера перешло грань.
— Ты меня спас.
— Я тебя не уберег, поэтому ты не обязана делать то, что нравится мне.
— Тогда я тоже буду откровенной. Ты меня заводишь, Кирилл. Я тебе… я не знаю, как это объяснить, но я тебе доверяю. И не чувствую себя униженной, даже когда стою перед тобой вот в такой позе, — киваю на себя. Я снова перед ним на коленях. Выпрашиваю, чтобы он разрешил мне пососать у него. Это немыслимо! Совсем не те подробности, которыми делишься с подружками за бокалом вина. Меня начинает потряхивать от желания сделать ему приятно, дыхание учащается, я хочу почувствовать запах его кожи.
Он тоже никому не расскажет, я это знаю. Более того, если кто-то решит меня оскорбить, Кирилл это не спустит на тормозах.
— Секс — это не унижение, Лада. Все зависит от нашего восприятия происходящего. Ты — девочка нежная, нежность — не моя сильная сторона.
— Кирилл, ты не знаешь, но еще до нашего договора мне снились сны. Эротические, — вдруг становится душно, признаваться в таком непросто. — Я им противилась, но они не прекращались. В этих снах я делала тебе минет, и просыпалась от оргазмов.
