Мы действительно с ней танцуем под какую-то медленную мелодию. Она продолжает обнимать меня за шею, я ее — за талию. Атмосфера располагает к романтике. Вдалеке подвывают собаки, намекая, что пора бы уже и честь знать. Вечеринка кому за тридцать — до полуночи нужно лечь спать, потому что завтра вторник. У меня двенадцать, блть, заседаний. В девять утра — первое, а к ним еще подготовиться нужно.
— Кирилл, у тебя все нормально? — спрашивает она, посерьезнев.
Мы плавно двигаемся под музыку, я любуюсь ее лицом, она о чем-то задумалась.
— Да, почему ты спрашиваешь?
— Извини, я… случайно… Клянусь, совершенно случайно, убираясь сегодня в номере, увидела кровь на полотенце. Много крови. Не сердись только. Но я должна знать, что происходит.
Хм.
— Я не сержусь, — говорю медленно. — У меня давление скачет, ничего страшного. Иногда кровь идет из носа.
— Ты был у врача?
— Периодически бываю.
— Фух! Почему-то мне тревожно. Я боюсь вида крови, и у меня предчувствия. Ты говоришь мне правду?
Киваю.
Она обнимает меня, прижимается, и я позволяю ей это сделать. Поглаживаю по спине.
— Лада, ты только никому не говори, что видела кровь. Хорошо?
Она вскидывает глаза, в них плещется паника.
— Я судья, могут докопаться.
— Конечно. Ты можешь мне рассказать что угодно, никто никогда не узнает.
Следующим утром, сразу после разминки, бью по груше. Немного отошел от привычного графика, по плану во вторник должны быть силовые, но со штангой работать все еще тяжело из-за ранения. Нога при нагрузке немеет. Разумеется, я принимаю обезболивающие, но возвращаюсь к привычному распорядку тренировок постепенно. Советовался с тренером по скайпу, говорит, в течение месяца делать столько, сколько получается.
Размах. Быстрый удар на вытянутую руку. Еще один. Следом плавные в ту же точку.
Движения настолько привычные, что происходят на автомате. Мысли занимает предстоящий разговор с дядей. Поначалу хитрый лис был резко недоволен конфликтом со Спанидисами, но, как появилась возможность разжиться баблом, нарисовался тут же и подтянул товарищей. Пронырливый и не самый приятный человек, хоть и родственник.
Дальше боковые удары, рука чуть согнута в локте. По воображаемому лицу. Затем ниже — ориентировочно по печени.
Бью снова и снова. Он с самого начала пытался влиять на меня, давать настоятельные советы. «Взять под крыло сироту», — как сам выражался. И каждый раз психовал, когда я давал отпор. Особенно его нервировал мой договор с «Маргариткой», дающий мне независимость и свободу.
Надо было не делиться с ним, но родственник ведь. Череда скользящих ударов.
Надо было настоять на своем и написать заявление на мажора. Очередной с*аный компромисс! Сжимаю зубы, размахиваюсь. Снова прямой удар, теперь со всей силы. Вкладываю в него скопившуюся агрессию и ярость.
Голова внезапно кружится. Перед глазами белеет на целую бесконечную секунду, я делаю шаг назад для опоры. Дышать становится тяжело. Я опускаю глаза и вижу кровь на полу. Одна капля, вторая, третья… Следом она аж брызжет, пачкая маты и грушу.
Касаюсь носа — блть, льется. Да так сильно! Пальцы немеют и дрожат. Сука-сука-сука! В последнее время носовые кровотечения участились. На этой неделе уже третье, а сегодня только вторник.
Гребаный же ты ад.
Зажимаю одним полотенцем нос, второе поспешно смачиваю в воде из бутылки и вытираю пол. В том, чтобы жить с девушкой, есть огромное количество плюсов. Но и минусы тоже присутствуют. Маленькие секреты хранить становится все сложнее.
Часто моргаю, стараясь восстановить зрение. Ну же! Да что ж такое-то? Включайся ты! Сжимаю зубы.
Лада принимает душ в ванной на втором этаже, никуда не спешит, потому что еще полчаса я должен провести в подвале. Я занимаю гостевую ванную, включаю холодную воду, пытаюсь остановить кровотечение. Умываюсь. Сажусь на пол, откидываю голову и закрываю глаза.
Сердце колотится по ощущениям где-то в горле. Дышу глубоко и медленно.
Последние месяцы лимфоузлы стабильно увеличены, то и дело слабость накатывает. Внезапная. При пальпации мошонки ничего вроде не выявил подозрительного, но при повторной показалось, будто что-то не так, как было. На следующий день — снова нормально. Накрутил себя и решил больше дурью не маяться.
Еще этот кашель сухой участился. Я себе, конечно, уже придумал метастазы в легких, вспоминая отца, но стараюсь не зацикливаться. Я ж курильщик, повод завязать.
Панический страх смерти в прошлый раз чуть меня не прикончил, загнав в затяжную депрессию. Больше я не поддамся. Надо жить, сколько отведено. Наслаждаться тем, что имею. Есть, спать, тренировать тело. Обязательно любить, пока еще есть возможность. Так любить, как умею. Новому учиться уже поздновато, наверное.
Я не проверялся на рак два года. Поначалу систематически сдавал анализы, а потом забил. Смысл? Лечиться все равно не буду. Первая ступень в лечении рака яичек — ампутация, а существом бесполым я становиться не собираюсь. Я родился мужчиной и умру мужчиной, это моя твердая позиция.
Поэтому зачем тратить время на проверки? Более того, они могут сыграть мне в минус. Судья, который знает, что обречен, может быть необъективен. Доживать в статусе безработное «ничто»?
На данный момент я не знаю, что обречен. Хрен они докопаются до моих решений.
Здоровый образ жизни веду и без советов врачей. Каждый свой день зубами вырву.
Потихоньку начинаю приходить в себя. Слышу, как Лада гремит посудой, ставит кастрюлю на плиту, хозяйничает. Улыбаюсь. Поднимаюсь на ноги и смотрю на себя в зеркало — румянец возвращается, взгляд становится прежним — спокойным, без искр ужаса. Наверное, однажды после такого приступа я больше не встану.
Ладка говорит по телефону, слышу ее звонкий веселый голос.
— Да, мам. Конечно, мы заедем с Кириллом, как я и обещала. По времени… около восьми, наверное. Посмотрим по пробкам. Да, конечно. Целую. Папе и бабушке привет!
Улыбаюсь. Улыбаюсь. Улыбаюсь.
Я знаю ее чуть больше трех лет, а по ощущениям люблю всю свою жизнь. Абсолютно все в ней. До миллиметра. Иногда дико, отчаянно, иногда спокойно и как-то… тихо, щемяще. Когда спит, например. Или, не дай бог, плачет. Щемит внутри так, что убивать хочется. А сказать нечего, пусто в голове. Кто же знал, что она ответит мне взаимностью. Что решение заставить ее спать со мной выльется в сильное взаимное чувство.
Разве, будучи тупым гоблином, я мог в это поверить?
Глава 56
Лада
Я пристрастилась к замороженным ягодам. Они не хуже свежих. Не все, что холодное, — мертвое. Не все, что острое или колючее, — ранит. Лед надежен, крепок, в жару так и вовсе единственное спасение. А когда ведешь горячим языком — он тает.
