Вау.
То, как дернулось ее тело, было ожидаемо, и совсем не впечатлило. Но то, что рот окажется приоткрыт в порыве глотнуть воздуха, для меня оказалось полнейшей неожиданностью.
Теплое дыхание врывается, наполняя меня, а мягкие полные губы оказываются на удивление упругими. Я целую, не обращая внимания на широко раскрытые глаза Элли, исследуя, и уже внаглую ищу ее язык своим.
Хочу притронуться к нему. Понять только, как он состыкуется со мной, найдем ли мы нужную точку, или нахрен «мазнем» друг по другу, не получив ни грамма удовольствия.
Чисто исследовательский интерес. Ага.
Я тянусь, одновременно чувствуя, как вытянутое струной тело становится мягким, а тонкие руки, хоть и не обнимают меня, но обхватили мои локти, вновь вцепляясь в пиджак. Глаза девушки закрылись, и я даже не могу понять, расслабилась она, или просто теряет сознание.
Очень надеюсь на второе, потому что ну нахрен эти романтичные обмороки, которые на деле лишь пугают всех вокруг.
Но Элли целиком и полностью в сознании, потому что я чувствую, наконец, как наш поцелуй начинает играть с обеих сторон, и получаю в полное пользование ее рот. Когда в ответ она не пытается сжать зубы, а пропускает меня глубже, я наконец нащупываю маленький, острый язычек, тут же щелкая по нему, и вынуждая потянуться вслед за моим.
Догнать, чтобы «отомстить». Жаль, что ей этого не удастся, так как я кожей чувствую прожигающие взгляды, а слух улавливает перешептывания.
Липовый поцелуй с липовой невестой затянулся настолько, что сами новобрачные не в состоянии понять, где заканчивается ложь и начинается правда. А потому я просто отрываюсь от мягких губ, прячу лицо своей уже жены на груди, давая ей прийти в себя, и поворачиваюсь к ошарашенным гостям.
Секунда, вторая, и вот уже со всех сторон раздаются аплодисменты, а моя мать даже изволила свистнуть. Ну да к такому мне не привыкать, а вот Элли придется…
— Я убью вас, — шепчет мне молодая жена, улыбаясь по пути в машину, и помахивая рукой своим подругам, — дайте только остаться в машине без свидетелей, и никакие бронежилеты вам не помогут…
Хохотнул, не отрывая взгляда от потрясающей картины горящих глаз и щек, и спокойного голоса, грозящим расправой, с приклеенной «счастливой» улыбкой.
Эта девочка раскрывается слой за слоем, и каждый раз удивляет тем, что прячет внутри. Пожалуй, я понимаю, чем могла зацепить Эдди такая жертва. Только вот где он успел ее узнать, а главное, когда?!
— На мне нет жилета, Динозаврик, — шепчу ей, наклонившись низко к уху, чтобы для всех это смотрелось любовным шепотом, — но как предусмотрительно я пригласил к нам в автомобиль Киру…
Глава 10
Элли
На самом деле, мы совсем неплохо проводим время, уплетая разные угощения. Кира по большей части зависает в телефоне, ее бабушка постоянно травит разные истории про Кристофера, а Дарьяна с Кимберли, разомлев от пары бокалов шампанского, вовсю поздравляют меня, и завистливо вдыхают.
Почему девушкам кажется, будто выйти замуж — самое большое счастье в жизни? Я не знала, а потому сдержанно благодарила, бросая взгляды на свой «выигрышный билет».
Кристофер весь вечер сам не свой, хмурится и постоянно смотрит в телефон. Я начинаю нервничать, так как его настроение передается и мне, и буквально подскакиваю, когда он просит меня отойти с ним в коридор.
— Мне нужно уехать, Элли.
Я киваю, прежде чем успеваю сообразить, что мне это не нравится. Зато кивок получается естественным, и плечи Эрона моментально расслабляются.
— Что-то не так? — Спрашиваю мужчину, заглядывая в обеспокоенные карие глаза.
— Еще не знаю, но нужно съездить, проверить… Ни о чем не волнуйся, спокойно продолжай ужин, а потом ложитесь спать. Мама тебе все покажет.
— Хорошо.
Мне не нравится, что он вот так сбегает, не рассказывая толком, куда и зачем. И это в день нашей свадьбы! Но также я прекрасно понимаю, что не в праве что-то требовать. Мы не настоящая пара, а потому табу на все претензии.
И с его стороны тоже.
После отъезда Кристофера атмосфера как-то сама собой угасает, и гости расходятся. Девушек отвезут на такси в школу, а Кира и Пинки останутся здесь, так что ночевать в пустом доме мне не грозит. Я бодро закрываю дверь за подругами, и задумчиво осматриваю прихожую.
Интересно, и куда мне идти?
— Кира! — замечаю в проходе девочку, и быстро шагаю к ней, — ты не знаешь, где моя спальня?
«Падчерица» два раза моргает, а затем кивает головой куда-то вдаль.
— Прямо, вторая дверь сразу по коридору, — отвечает, и тут же из кухни выглядывает Пинки.
— Помочь, Элли? — улыбается женщина, и я замечаю на ее руках хозяйственные перчатки.
— Ох, нет! То есть, давайте, я помогу убрать посуду.
Миссис Эрон не из тех бабулек, что жеманятся и просят не переживать, и лишь утвердительно кивает головой. Вдвоем мы быстро приводим помещение в презентабельный вид, а затем как-то незаметно усаживаемся пить чай.
— Расскажи о себе, — предлагает Пинки, одной рукой ловко вынимая из рук Киры телефон.
Девочка и не думает возмущаться. Просто пожимает плечами, и тоже с интересом смотрит на меня.
Я медленно краснею под двумя прямыми взглядами, и не знаю, что сказать. Что я девочка из гетто? Низший слой, плохие гены, желание сберечь в себе хоть что-то чистое и светлое, а в итоге променять все на самый грязный в жизни поступок за возможность учиться?
Мои руки мелко дрожат, зажав в руках горячую чашку. Не смогу. Это — мое личное, мои проблемы, и посвящать почти посторонних людей в это я не имею права.
— Все довольно скучно и обыденно. — Улыбаюсь, и делаю глоток чая, — было до тех пор, пока я не встретила мистера Эрона.
Бабушка с внучкой понимающе переглядываются.
— Да, он у меня такой, — с затаенной гордостью говорит Пинки, — может навести шороху. У Криса так было всегда — он умел увидеть ситуацию с таких углов, от которых у его начальства подкашивались ноги. Он мог бы сделать блестящую карьеру в полиции…
— Но? — поторапливаю, потому что правда интересно.
— Но… — эхом повторяет Пинки, и потирает виски пальцами, — слишком много ответственности он на себя берет, Элли. И самоуверен, чего уж тут. Иногда бывает, что желание контролировать все нахлестывает вместе с этой непрошибаемой уверенностью… И тогда случаются ошибки.
Я вижу, как тяжело дается женщине этот монолог. Будто ей, подобно моему, хочется спрятать боль за пустыми улыбками, но она с силой вытаскивает слова, потому что не может иначе.
Я чувствую, будто обманула — потому что на мое вранье передо мной открываются, впуская, кажется, в семейные секреты. Хорошо, что в следующую минуту Кира красноречиво зевает — и Пинки начинает выпроваживать нас из-за стола.
