— Шкипер, у нас, кажется, приборы шалят, — наконец выдавил он, поглядывая то на виндирект, то на рунный лаг, официальное название которого: «ходомер» так и не прижилось на воздушном флоте.
— Ничуть, Вяч, приборы в порядке, — ответила Алёна, устраиваясь поудобнее в кресле радиста. — Просто сейчас «Мурена» показывает всё, на что способна в действительности.
— Не понял, — нахмурился старший Трефилов.
— Только не говори, будто ты до сих пор не понял, что наша яхта использует для движения и манёвров вовсе не нагнетатели, — фыркнула Алёна. Что ж, я всё равно намеревался открыть пару «тайн». Так почему бы не начать именно с этой?
— Это ты мне говоришь? — возмутился Вячеслав. — Не забывай, я не раз стоял за штурвалом, и уж оценить поведение «Мурены» в воздухе успел на все сто! Естественно, я знаю, что одними нагнетателями такой манёвренности не добиться… тем более, когда они ещё и выступают в роли торпедных аппаратов. Правда, мы с Алексеем пришли к выводу, что для этой цели задействованы трубы, через которые при посадке отстреливаются якоря. Но убедиться в этом у нас не было возможности, поскольку к ним почти невозможно подобраться изнутри. А на берегу…
— На берегу вас интересовало совсем другое, — фыркнула Алёна, не преминув бросить вопросительно-настороженный взгляд в мою сторону. В ответ я успокаивающе кивнул.
— Вячеслав, ты обращал внимание на кольца внешнего каркаса купола нашей «Мурены»? — спросил я.
— Ну да, было дело. Да и ходил я по ним не раз во время внешних осмотров яхты. — кивнул тот. — Такие каркасы характерны для высотных курьеров типа «Бора». Но ведь купол яхты и снят с чего-то подобного, да?
— Не совсем, — я покачал головой. — Купол «Мурены» взят с высотника типа «Тайфун», а гондола — это доработанный корпус яхты класса «Бриз». Но дело не в этом. Во время осмотров обшивки, ты не обращал внимания на рунные цепи каркаса?
— Да как-то… не до того было, — пожал плечами Вячеслав. — И я толком не разбираюсь в рунах… Стоп! Но у «Тайфунов» нет внешнего каркаса!
— Ага, — ухмыльнулся я. — А у нас есть, и именно его кольца являются основой двигательной системы яхты. Рунные цепи «играют» с давлением за бортом, позволяя поднимать или понижать его в нужной области. Чем больше перепад давления, тем быстрее яхта меняет положение в пространстве.
— Отсюда и точность в маневрировании, да? — произнёс Вячеслав и хлопнул себя ладонью по лбу. — Ну да! Если яхта способна поддерживать определённое давление вокруг, то ей, по идее никакие порывы ветра не должны быть страшны. То-то Алексей удивлялся лёгкости ведения целей и точности боя. Ещё говорил, будто сами ветры благоволят «Мурене».
— Не всё так просто, — покачал я головой. — Да, благодаря этой системе, мы можем не обращать внимания на лёгкие порывы ветра, но если это будет шторм… впрочем, что я рассказываю! Вспомни ураган, в который мы попали в прошлом рейсе. Никакой рунной цепи не хватит, чтобы нивелировать такую мощь.
— Нет, мы догадывались, что без рун здесь дело не обошлось, но вот то, что наш шкипер изобрёл новый двигатель… такое и представить невозможно, — пробормотал Вячеслав.
— Ну, бронированию «шкур» ты же не удивляешься, — пожала плечами Алёна, во взгляде которой проглядывала такая гордость, словно это она сама «Мурену» изобрела и построила. Впрочем, вру. Мной она гордится… и собой немного. Ха, смешная!
— «Шкуры», это «шкуры», — рассудительно заметил Трефилов. — Штука, конечно, замечательная, но по сравнению с новым типом двигателя для воздушных судов…
— Баловство, — закончил я за него. Но Вячеслав отрицательно покачал головой.
— Нет, не баловство, но это… это совсем другое, — проговорил он. — Паровые двигатели, они требовательные, я бы сказал, капризные. Им нужна смазка, вода, занимающая полезный объём и отнимающая грузоподъёмность… в них, время от времени нужно менять выходящие из строя трубки нагревателей, да и просто движущиеся части изнашиваются, а значит, тоже требуют ремонта или замены. А это материалы, труд… деньги, в конце концов. Здесь же, двигатель без движущихся частей, не требующий расходных материалов и топлива. Это, господа мои, такой шаг вперёд, что… за тайну такого двигателя нам головы поотрывают, — неожиданно закончил Вячеслав.
— Могут, — кивнул я. — Теперь понимаешь, почему раньше я об этом не говорил? Впрочем, за «шкуры» нас тоже по головке не погладят. Их ведь, разве что пушечным снарядом пробить можно. Представляешь, какое это искушение для вояк и пиратов?
— И я полагаю, таких секретов на яхте ещё много, а? — осведомился Вячеслав.
— Порядком, — ответил я. Но тут Алёна издала какой-то странный звук.
— Что там? — повернулся я к невесте.
— Кажется, у нас есть шанс продемонстрировать моим братьям все эти секреты разом, — произнесла она, ткнув пальцем в зеркало перископа. Вячеслав выматерился и одним прыжком вернулся к навигацкому столу.
— У нас гости! — вглядевшись в картинку, транслируемую на карту стола, рявкнул он. — Вижу четыре цели по штирборту. Удаление — двенадцать миль, идут пересекающим курсом, строем пеленга.
— Алёна, телеграф! Слушай эфир, может, чего выловим, — я повернул трубу переговорника. — Внимание экипажу! Боевая тревога!
— Ходовая готова! — первым отозвался Фёдор.
— Боевая готова! — раздался рык Алексея.
— И мы готовы, — вздохнула Алёна, одной рукой крутя верньер настройки радиотелеграфа, а другой разворачивая перед собой прицельную сетку на зеркале перископа.
— Вяч?
— Они нас видят, — прогудел тот. — Курс не меняют, прибавили ход. Передаю данные на пульт наведения.
— В эфире тишина, — подхватила Алёна, одновременно следя за изменяющейся картинкой в зеркале перископа, поворачивающегося по сигналу Вячеслава. Миг, и на «экране» показались силуэты охотников.
Не теряя времени, я открыл свою панель с зеркалом и, крутанув верньер трансфокатора, скривился, рассмотрев открытые бронестворки погонных орудий наших гостей.
— Значит, точно по нашу душу, — вслух согласился с моим выводом Вячеслав. — Убежим?
— С нашей скоростью запросто, — поддержала его Алёна. А вот я… я рассмотрел эмблему на «уравнителе» строя преследователей.
— Ни за что! — на моё восклицание, Трефиловы отреагировали удивлёнными взглядами. Ещё раз наведя перископ на один из спешащих к нам дирижаблей, я ткнул в чётко видимый в зеркале круг с заключёнными в него синими палашами. — Гоняться за этими уродами ещё три года, я не хочу. Закончим всё сегодня.
— С ума сошёл? — нахмурилась Алёна. — Их же четверо! Четыре полноценных акулы, против нашей яхты! Рик… да у одного их рейдера по шесть орудий на борт! А у нас всего две пушки среднего калибра!
— Зато у них торпед нет, — отозвался я.
— Рихард Бюлов! Не зли меня! — взвилась Алёна.
— Шкипер, стажёр. Твой командир, между прочим! — рыкнул я в ответ и крутанул штурвал, отчего «Мурена», еле слышно застонав, заложила крутой поворот и двинулась навстречу противнику. — Отставить крики. Будешь орать после боя. Или я выведу тебя с мостика и запру в каюте. Ферштейн? Почему молчим, стажёр? Не слышу ответа!
