— А куда им деваться было, когда рядом отец с матерью стоят и одобрительно кивают? — ухмыльнулся я в ответ.
— Хитре-ец, — покачала головой Алёна. — Ладно, значит, завтра их всех вместе и обрадуем. За обедом, например?
— Договорились, — кивнул я. — А сейчас, пойдём-ка спать.
— Пойдём, как только ты скажешь, под каким именем венчаться собрался, — неожиданно озадачила Алёна, вывернувшись из моих рук. И вроде бы улыбается, но что-то такое в её глазах…
— А что тут думать? — пожал я плечами. — Крестильное имя у меня — Кирилл. Так что, как ни крути, им во время венчания и звать будут.
— А фамилия?
— Пусть Бельский думает, что хочет и пишет, как ему бог на душу положит, но я рождён в законном браке, в семье мастера меллингской верфи, Гордея Чернова, — нахмурился я. — Так в церковной книге и записано будет.
— Кирилл Гордеевич Чернов и Екатерина Георгиевна Чернова, значит? — протянула невеста и, улыбнувшись, тряхнула головой. — Мне нравится.
— Мне тоже. Но в обычной жизни тебе всё же придётся некоторое время побыть Алёной Бюловой. Перед Альбой заглянем на Шетланды и нужные отметки на твоём тамошнем паспорте проставим.
— То есть, в церковной книге мы будем значиться, как Кирилл и Екатерина Черновы, а паспорта у нас будут на Рихарда и Алёну Бюловых… — рассмеялась невеста. — Прямо шпионский роман какой-то!
— И на Рика и Алёну Черновых. Батюшка же должен будет не только в свою книгу нас записать, но и в представленных ему паспортах записи сделать, как положено. Но тут проще. Для этой цели твой новгородский паспорт сойдёт, — с усмешкой добавил я. — А то не дело это, по одному паспорту быть приличными женатыми людьми, а по другому — легкомысленными свободными ветрогонами. Ты же меня и сгрызёшь за такое своё полузамужество.
— Сгрызу, — с комичной серьёзностью кивнула невеста, но тут же действительно построжела. — Подожди! А как ты собираешься в церковной книге под своей фамилией записываться?
— Ну, так, паспорта у меня же никто не отбирал. Ни на Бюлова, ни на Чернова, так что не вижу проблемы, — пожал я плечами, на что Алёна только руками замахала.
— Я не о том! А ну как новгородцы узнают, что в Меллинге объявился некий Чернов… или те же германцы вдруг припомнят историю с накопителями? — воскликнула она.
— Алёнушка, чтоб ты знала, у нас все документы настоящие, не подделки какие, — вздохнул я. — Тот же паспорт на имя Рика Чернова в меллингской управе уже полтора года как зарегистрирован по всем правилам, и никто ничего… Почему? А ты знаешь, сколько всяких Черновых в Венде живёт? Да в том же Меллинге, только на моей памяти целых шесть семей такую фамилию носили. На верфи, этих однофамильцев по флотской традиции нумеровать пришлось: Чернов-первый, Чернов-второй, Чернов-третий… А их дети? Братья-сёстры-племянники-внуки… а ведь среди них и Рики Черновы попадаются. Чёрт ногу сломит! И это всего на несколько тысяч жителей, — я махнул рукой. — К тому же, для того, чтобы искать что-то в церковной книге, нужно точно знать, что это «что-то» там есть. А батюшка нашей фамилии объявлять во всеуслышанье не будет. Не принято оно. Гости на свадьбе? Так, единственный человек из местных, которого я собираюсь на пир позвать, про казус с именами в курсе, поскольку, сам же наши паспорта и «делал». А иные…
— Иные и спрашивать не станут, — улыбнулась успокоившаяся невеста. — Тем более, сколько их будет, этих самых «иных»?
— Да, свадьба будет небольшой, — задумчиво согласился я. — С моей стороны, один Клаус… с подругой, может быть. А с твоей?
— Братья наверняка девиц каких-нибудь притащат, да пара моих здешних знакомых девчонок. Вот и всё, — развела руками Алёна и, глянув мерно тикающие часы в углу, подвела итог: — поздно уже. Идём спать…
* * *
Выйдя из комнаты после разговора с будущим зятем, Марфа Васильевна тяжело вздохнула, но тут же спохватилась и, вновь расправив плечи, двинулась на шум, доносящийся с кухни. Как она и ожидала, на Жору опять нашёл его тёзка жор. Вечерней его разновидности.
Застыв в дверях, Марфа с улыбкой глянула на роющегося в кухонном охлаждающем ларе мужа и тихонько кашлянула. Как и следовало ожидать, Георгий Алексеевич подпрыгнул на месте от неожиданности и, обернувшись, замер на месте с разведёнными в стороны руками, одной из которых он сжимал огромную краюху хлеба, а другой двухпинтовую бутылку пива. А зажатый в зубах круг ароматнейшей копчёной колбасы, только придавал картинке законченность. Ну, точно пойманный на воровстве со стола, домашний кот. Наглый такой, здоровый котяра!
Не сдержавшись, женщина зашлась весёлым смехом. Вид нашкодившего супруга оказался забавен настолько, что напрочь выбил всю меланхолию женщины, только что закончившей трудный разговор, разбередивший старые, казалось, давно зажившие раны.
— Приятного аппетита, дорогой, — промурлыкала она, делая шаг вперёд. Зубы Георгия Алексеевича разжались, и колбаса покатилась по широкой скоблёной столешнице. Мужчина печально вздохнул и, не дожидаясь, пока супруга до него доберётся, аккуратно поставил пиво на стол, а краюху хлеба отправил в зев открытой хлебницы.
— Спасибо, но он пропал, — буркнул Трефилов, но не успел он вернуть пиво и колбасу на место, как супруга выхватила последнюю у него из-под носа и, взмахнув невесть откуда взявшимся ножом, кивнула в сторону буфета.
— Достань три тарелки и хлеб сюда же клади. Сейчас бутербродов наделаю, — проговорила она. Георгий Алексеевич опешил. Глянул на циферблат подаренных будущим зятем серебряных карманных часов, перевёл взгляд на жену, сосредоточенно кромсающую колбасу и, помотав в непонимании головой, потопал к буфету. А когда вернулся к столу, там уже стояла не одна, а две бутылки местного, вполне приличного, между прочим, пива. Миг, и на протянутой им тарелке уже красуется пяток бутербродов. — Кружки принеси, и пиво открой.
— А? — услышав голос супруги, Георгий Алексеевич вздрогнул, но тут же спохватился. — Ага, сейчас.
Пока изумлённый супруг обыскивал шкафы в поисках подходящих для пива кружек и искал чем открыть на совесть закупоренные бутылки, Марфа Васильевна успела наделать бутербродов с одуряюще пахнущей чесноком колбаской, зеленью и хрустящими огурчиками, выложить на тарелку ломтики какой-то местной рыбки холодного копчения, сбрызнуть её лимонным соком, и нарезать тонкими пластинками твёрдый ароматный сыр.
Мгновение, и суровый мужской дожор превратился в уютные вечерние посиделки.
— Марфуша? — Трефилов вопросительно кивнул на стоящую перед женой пустую кружку.
— Наливай, чёрт языкастый, — фыркнула та, подхватывая с тарелки тонкую пластинку сыра. И снова уставилась куда-то в пустоту. Трефилов покачал головой и, аккуратно налив в кружку пиво, с лёгким стуком поставил её перед женой.
— А мне ты не так рассказывала, — пробормотал он, с шумом втянув плотную пену, шапкой накрывшую его кружку.
— Подслушивал? — усмехнулась Марфа. Муж пожал плечами. — Ну да, не так. А как я должна была сказать? Как полтора года переписывалась с роднёй, пытаясь вытянуть с них фотографии повзрослевших детишек Скуратовых? Как пыталась узнать о возможных Александровых детях? Я же, когда впервые этого мальчишку увидела, чуть сознание не потеряла! Один в один — Сашка в юности. Вихры эти белоснежные, лицо, нос… глаза. Будто не дядька двоюродный, а брат родной. Да и характер его же, Сашкин. Но не сын, не сын… племянник.
