Андрей стонет, ему приятно…
- Вика, если ты хочешь, то я остановлюсь.
- Прости. Я слишком не хотела уезжать от родителей, все мои мысли сейчас там…
Еще секунда, и я чувствую, как Андрей покидает мое лоно, так и не заполнив его до конца.
Незаметно выдыхаю с облегчением.
- Я все понимаю. Знаю, как для тебя болезненно покидать родительский дом. Я не буду тебя мучить. Давай на днях мы устроим романтический вечер где-нибудь, где ты захочешь… Ладно? – глаза Андрея добры ко мне.
- Да… Завтра все будет хорошо.
Я постараюсь.
Не скрывая своего возбуждения, Андрей встает с кровати и натягивает трусы. Я делаю то же самое. Вскоре он снова собирается на работу, покидает дом и уезжает с водителем, а я остаюсь наедине с его братом...
Торопливо натягиваю бюстгальтер, затягиваю пояс у халата и босиком спускаюсь по деревянным приятным ступеням, вскоре оказываясь на первом этаже. Открываю шкафчик, беру уже знакомую баночку с противозачаточными и… выбрасываю их в мусорку. В ближайшие девять месяцев эти бестолковые таблетки мне не понадобятся.
Позволяю себе немного побыть в одиночестве и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. Моя жизнь превратилась в кошмар всего за один месяц с лишним, и имя этому кошмару – Тимур. Чернов Тимур Альбертович.
Прикосновения жениха ко мне пробуждают воспоминания о прикосновениях его старшего брата. Чувства, которые я испытывала ранее, превратились в нечто другое…
Шорох где-то рядом заставил меня насторожиться. Я вскинула взгляд к лестнице, но шум был явно где-то сверху. Мой взгляд зацепляется за тот же шкафчик, откуда я достала таблетки – рядом с ними все время лежит складной нож.
Дрожь пробивает мое тело от одной только мысли, что возле нашей спальни меня поджидает Тимур. Скорее всего, оно так и было, ведь вчера я не позволила ему даже слово сказать.
Игнорировала. Молча ненавидела. Презирала.
Делала вид, что для меня этого человека не существовало.
Но вскоре на кухне бесшумно появляется высокая фигура Тимура, а мое сердце начинает колотиться с огромной скоростью.
Когда времени думать остается совсем немного, а мужская фигура подбирается все ближе, я бездумно хватаю нож в руки. Вместе с этим рваным движением захлопываю дверцу. Вышло очень громко, ведь мои руки тряслись.
Он молчит, молчу и я. Повернулась только однажды, чтобы встретить его жгучий и раскаленный до предела взгляд. Тимур долго этого ждал, после возвращения Андрея вплоть до утра мы не выходили из спальни.
- Как ночь прошла? Выспалась? – вкрадчиво интересуется он, останавливаясь в нескольких метрах от меня.
Складной ножик прячу в левой руке. Не собираюсь применять его, но так, мало ли…
- Не выспалась. Пойду, прилягу, - хрипло оповещаю я и разворачиваюсь в сторону лестницы, но его мрачная фигура преграждает мне дорогу.
Завожу руки за спину, поднимаю взгляд.
- После своего побега с дачи ты не позволила мне даже объясниться.
Я вспыхнула. Я на грани, Чернов, судя по взгляду, тоже.
- Вчера вернулся мой жених из командировки, весь вечер я посвящала только ему. А вот кто ты такой, Тимур, чтобы уделять тебе время?
Его взгляд загорелся недобрым огоньком.
- Я лишь хочу объяснить события недавней ночи.
- Я не хочу тебя даже слышать. Забудь ту ночь! Забудь этот проклятый чай, из-за которого я встала перед тобой на колени, ты понял?
- Успокойся, Вика… - он начал наступать, заставляя меня отступить и упереться в стену.
Справа оказывается столешница, а я в западне. Его грудь, обтянутая кристально белой футболкой, соприкасалась с моей.
- Поздно, - качаю головой, прижатая к стене, - поздно успокаиваться, ты разрушил мою жизнь, нашу с Андреем жизнь, и теперь мне придется постараться, чтобы все было, как прежде.
- Не будет все так, как было прежде. Я тебя ему не отдам.
Догадка осеняет меня в один миг.
Следующие слова вырываются из меня против моей воли, но поздно прикрывать ладонью рот:
- Неудивительно, что Ася покончила свою жизнь самоубийством…
- Замолчи, Вика!
- Почему она покончила жизнь самоубийством? От кого она была беременна?!
- У меня к тебе другой разговор, Вика, - мрачно.
Его взгляд серьезен, но меня уже было не остановить:
- Ты также сыпал ей в чай ту гадость, также трахал ее? Ася тоже боялась все рассказать Андрею, ведь ей было стыдно признаться в том, что брат Андрея изнасиловал ее!
- Все было не так! – прорычал он, на секунду останавливая мой лепет.
Но лишь на секунду.
- Так, все было так… - шепчу, пораженная собственной правдой, - ты отобрал Асю у Андрея, ты ненавидишь собственного брата! И теперь, когда его жизнь вновь наладилась, ты прилетел в Россию, чтобы повторить историю!
В следующую секунду нож в моих руках раскрывается бабочкой. Острие проходит в непосредственной близости от живота Тимура, почти касаясь его белоснежной футболки. Был бы нож чуточку длиннее, и эта майка могла бы окраситься в алый цвет, но пока глаза Чернова расширились не от боли. А от шока.
Мужчина шарахнулся от меня, как от прокаженной. Я сжала орудие покрепче. Нет, я была не настолько взвинчена, чтобы сотворить то, что прочла в его глазах. Но у меня была цель.
- Твоими руками погибла Ася. Ты насиловал ее, она забеременела, а Андрей не принял ее после всего этого… О, боже…
Я шумно выдыхаю, глотая ком в горле от поразившей меня догадки.
- Не принял, потому что это был твой ребенок, так? Она забеременела после изнасилования!
- Закрой рот, Вика! Ты говоришь полную х*йню! – зарычал Тимур, делая вид, что ему очень больно.
Хорошо играешь, очень хорошо! Но тебе совсем не больно – такие, как ты, не испытывают боли.
Однако, подходить ко мне он не посмел. Стоял на расстоянии, пристально оглядывая мою дрожащую ладонь с ножом.
- И когда Ася призналась Андрею, от кого на самом деле ребенок, он… не принял его. И она покончила жизнь самоубийством.
- Какая ты сказочница, Вика. Дай женщине право говорить, и она придумает любую чушь, - хрипло бросает он, вновь окидывая взглядом мою руку, в которой находилась металлическая защита.
В горле першило, а сердце бежало куда-то без оглядки, норовя вот-вот выпрыгнуть из тела прочь, но я не спускала с Тимура глаз. Я понимала, что одно его движение, и я тут же буду обездвижена, поэтому осторожно сделала шаг вперед, заставляя его отступать. Мне страшен исход моей выходки, но пути назад не было.
