Наше сражение взглядами длилось недолго – позвонила Лера. Она хотела заявиться и сегодня, но я попросила дать мне передышку. Правда, было тяжело разговаривать… Она понимающе согласилась навестить меня завтра, и мы попрощались.
Никто из нас двоих так и не смог прервать тишину. Первой подала голос Ульяна, которая проснулась и требовала к себе внимание. Тимур сделал шаг к детской кроватке.
- Не нужно… я сама, - шепчу я, теряя голос от страха.
Но Тимур только хмыкнул. С замирающим сердцем я смотрела на то, как его руки с осторожностью поднимают мою крохотную дочку.
- Она сейчас будет плакать. Ульяна боится чужих людей, она даже к Андрею долго привыкала… - бормочу я, пытаясь унять свое разбушевавшееся сердце.
Картина маслом: отец и дочь.
Мотаю головой, отталкивая чуждые мысли прочь от себя. Нет, нет… Об этом нельзя даже думать, иначе вся многолетняя ложь всплывет наружу и… что будет дальше?
Дальше второй Чернов, который также влюблен в давно умершую девушку?
Который также травмирован воспоминаниями о ней?
В конце концов, он меня изнасиловал. Несколько раз. А затем у нас с ним была та ночь, когда его друзья подсыпали мне в чай вещество.
Ничего хорошего, как бы я ни пыталась, вспомнить было невозможно.
Чем же он лучше Андрея, которого упекли в психбольницу? И я уверена, что именно Тимур об этом с радостью позаботился. Вот та месть, которую он дождался. Самая лучшая месть, не правда ли? Быть съеденным собственным чувством вины…
Отвлекаюсь от собственных угнетающих мыслей и слишком поздно замечаю очевидный факт.
- Она не плачет?
Тимур качает головой, не поднимая на меня взгляд. Он рассматривает дочь в то время, как Ульяна тянет к нему свои маленькие ручки. Непроизвольно замираю, забывая дышать, а затем вспоминаю… о родимом пятне.
Это пятно я узнаю из тысячи. Я заметила его в первые дни после ее рождения и всякий редкий раз, в который Андрей вознамеривался взять Ульяну на руки, я маскировала его детским кремом. Ведь это пятно было только у Альберта Чернова и его старшего сына. Возможно, не только у них из рода.
Сначала я увидела его у Альберта, а затем на фотографиях и у Тимура.
Эта новость, это пятно - было ударом под дых.
- Все, отдай мне мою дочь, - поспешно произношу я, протягивая руки.
Тимур отвлекся, бросив на меня пронзительный взгляд.
Холодно стало вмиг.
Руки дрогнули, как и мой голос:
- Побыстрее. Дай же мне ее! И уходи.
Я занервничала, и это не ускользнуло от взгляда Чернова. Я видела это по тому, как он прищурил глаза и несколько секунд сканировал меня своим пристальным взглядом.
- Ты не хочешь со мной поговорить? – раздался его холодный голос.
Чего смотрит? Не понимаю. И о чем он это? О каком разговоре речь? Поскорее бы отдал мне дочь и ушел восвояси…
- Ты слышишь меня, Тимур? – меня бросило в дрожь, и я повторила, - отдай мне мою дочь! И уходи.
Это подействовало на Тимура, и вскоре он подошел к моей кровати. Однако, Ульяну отдавать не торопился. Да и она, что странно, не плакала в его руках…
- Больше не стоит приходить.
- Об этом нам и нужно поговорить, ведь Андрея больше не будет в твоей жизни, - уверенно прозвучало рядом, и он передал мне дочь.
- Если мне понадобится помощь после выписки, то я обращусь к своему свекру. Уезжай, навести маму, Тимур.
- Я только что от нее.
- Что ж, в следующий раз передай Елене Михайловне, что мне очень жаль. Я желаю ей, чтобы она поскорее поправилась…
Он кивнул, но перед выходом Тимур обернулся.
- Я ведь могу рассчитывать на один небольшой разговор? Ты не собираешься после выписки уезжать с Улей?
«С Улей…»
Тем временем я дотянулась до игрушки и принялась играть с дочерью, словно не замечая его присутствия и взгляда, того самого взгляда…
Глава 29
Он кивнул, но перед выходом Тимур обернулся.
- Я ведь могу рассчитывать на один небольшой разговор? Ты не собираешься после выписки уезжать с Улей?
«С Улей…»
Тем временем я дотянулась до игрушки и принялась играть с дочерью, словно не замечая его присутствия и взгляда, того самого взгляда…
Последний день в больнице тянулся для меня бесконечно долго. Стало легче, когда пришла Лера и начала рассказывать мне о своих буднях – о работе, о новом знакомстве в клубе, которое, как и всегда, не обошлось без приключений, и о своих родителях. Рассказывала о том, как они держатся друг за друга, если вдруг плохо себя чувствуют, а когда их здоровье приходит в норму - держатся в любви и благополучии.
- Я помогу тебе со всем, что ты задумала в своей темненькой голове, - улыбнулась Лера, махнув в ответ своими длинными локонами.
- Спасибо… Ты мне лучше скажи, зачем кричала в доме? Мне Тимур рассказал, как тебя пришлось откачивать другой бригаде скорой, - вспомнила я.
- Ой, не напоминай, - вздохнула она, отводя взгляд, - вся жизнь перед глазами пролетела, когда мне сказали, что ты не приходишь в себя. А уж когда я пришла в себя, так сразу к Ульяне пошла. Мне плохо было, но на нее смотрела - тебя вспоминала, прижимала к себе и пыталась не плакать.
- Горе ты мое…
- Кто бы еще говорил, - пригрозила она, - больше такого я не переживу! Имей в виду, Вика…
- Больше и не придется… надеюсь. Тимур Андрея упек в психбольницу. Он сказал, что Андрей превратился в овощ, сам себя уничтожил и… в общем, недолго ему осталось. Тимур пытался заверить, что Андрей больше не вернется в мою жизнь.
- Ох… - только и выдохнула Лера.
Тему мы закрыли вскоре, и подруга, как всегда, принялась нянчиться с Ульяной.
- Тебе бы своих детей, - заметила я с улыбкой.
Ее глаза заблестели, но она лишь отмахнулась, мол, какие ей дети? Она еще сама ребенок.
А затем пришел Тимур. Второй раз.
И, как оказалось, последний.
Лера к тому времени убаюкала малышку и тактично покинула нас.
- Я завтра за тобой заеду, - прошептала она.
Тимур проводил Леру взглядом, они кивнули друг другу. Не нарушая тишины, он подошел ближе ко мне и присел возле кровати.
- Я планировал заехать за тобой, - шепотом.
- Не стоит. Мы с Лерой и Ульяной уезжаем к моим родителям, - коротко, шепотом.
Он промолчал. Я только заметила, кинув взгляд вскользь, как он прикусил нижнюю губу, словно заставляя себя не настаивать. А он планировал настаивать, я ведь знала его.
