— Привет, солнце. Ты куда так летела?
— Как шар?
Уже привыкаю к одышке, поэтому сейчас пыхчу, как паровоз, и ловлю на себе недовольный взгляд Яра.
— Так, — Зинаида начинает суетиться, — в дом пошлите. Кушать. А то вон исхудали оба.
Мы смеемся и переглядываемся. Вот кто не исхудал, так это Ярослав. Наоборот, мне кажется, что его тело становится все лучше. В то время как мое ползет вширь. И я сама себе уже напоминаю баржу.
— Эй, — его пальцы давят на подбородок, заставляя посмотреть в глаза, — ты что загрустила?
— Я похожа на баржу, какой уж там исхудать?
Ярослав запрокидывает голову и разражается смехом.
— Дурная совсем. Ты самая красивая. И самая милая.
Дарит поцелуй в нос и тащит в дом.
После обеда Ярослав приводит меня в комнату, чтобы я отдохнула, и сам ложится рядом. Рассказывает, как пришел день, что его снова нагрузили работой, чтобы отсрочить уход. Под звук его голоса уплываю в сон.
В который врывается звук вибрации, хватаю телефон, только бы прекратить это дребезжание, и принимаю вызов.
— Ярослав, привет. Когда мы с тобой снова увидимся? Я с нетерпением жду.
Отбрасываю телефон, словно ошпаренная, и вижу только имя бывшей жены Ярослава.
Будто с разгона врезаюсь в бетонную стену. Сердце разлетается вдребезги. Низ живота сковывает тяжесть, и я обхватываю его руками. Воздуха в легких не хватает, и я пытаюсь хватать его ртом. В голове бьется одна мысль — бежать!
Между ног стремительно влажнеет, и я опускаю глаза на шорты. Закусываю губу, чтобы не вскрикнуть, когда вижу кровавое пятно. Оглядываюсь в поисках своего телефона и нахожу его на тумбочке.
Дрожащей рукой набираю номер Петра.
— Петр, срочно собирайся. Мне нужно в больницу.
— Что-то случилось?
— Петь, нет времени говорить. Я сейчас выйду.
— А Ярослав Петрович…
— Ничего не говори ему!
Хотя понятия не имею, где его носит. Но мне уже плевать на это. Вот где он пропадает вечно, активно налаживает контакт с бывшей женой. С трудом поднимаюсь на ноги. Живот словно каменный, но я заставляю себя делать шаги. Хватаю трусики и штаны и плетусь в душ.
«Ну нет, крошки! Вам ещё рано появляться!»
Прислушиваюсь к тишине в квартире. Не слышу ни шумов, ни голосов. Быстро смываю кровь, надеваю чистую одежду. Перед выходом хватаю в коридоре документы и с облегчением вижу, что Петр уже ждет возле машины.
— Что с вами?
Он подскакивает ко мне, и я чуть ли не висну у него на руке. Боль в животе не предвещает ничего хорошего.
— Ничего, — стараюсь, чтобы голос звучал увереннее, — просто нужно в больницу.
— Я сейчас Ярослава Петровича позову. Видел, как он в будку охраны шел.
— Нет, Петь! Нет времени, нужно ехать. Пожалуйста.
Не могу. Не могу заставить себя даже посмотреть на него сейчас.
Петр окидывает меня взглядом, но кивает и открывает передо мной дверь. Осторожно опускаюсь на прохладное кожаное сиденье и радуюсь, что окна тонированы.
Петр мчит по дорогам города, нарушая все правила. По пути звоню Карине Аркадьевне и сообщаю, что у меня кровь. Вижу, как у Петра бледнеет лицо, но сейчас важно другое.
— Давайте я позвоню Ярославу Петровичу.
Как раз в этот момент начинает разрываться мой телефон, но я скидываю. Ещё большего волнения мне не нужно. К черту!
— Поздно.
На крыльце клиники уже стоит врач и рассматривает приезжающие машины. Открываю дверь и чуть ли не вываливаюсь наружу, потому что живот снова сковывает болью.
— Ульяночка. Дыши, моя хорошая Сейчас. Давай на каталку.
Как по волшебству, рядом со мной возникает каталка, и мне помогают на неё лечь. Петр неотступно находится рядом.
— Петь, все хорошо. Можешь ехать.
— Нет, Ульян, я останусь.
Нет сил спорить с ним в этом вопросе, и я просто откидываюсь на подголовник. Вокруг все суетятся, а мне ровно. Единственное, что меня волнует, чтобы с детьми все было хорошо. На остальное начхать.
— Ульян, мне нужно тебя посмотреть на кресле. Справишься? Ну и УЗИ после кресла.
Киваю и с трудом поднимаюсь на ноги. Спина грозится разлететься на части от боли. Не понимаю, что происходит, но делаю все, что от меня зависит. Пытаюсь унять волнение, потому что прекрасно понимаю, что сделаю только хуже, если буду трястись.
— Так, угрозы я пока не вижу. Укоротилась шейка матки. Нужно УЗИ.
— Это серьезно?
Голос дрожит от переполняющих меня эмоций. Вот сейчас мне становится страшно за моих крошек. Не хочу думать о плохом. Но нервы сделают свое черное дело, а ведь меня предупреждали.
— Главное, не нервничай. Все можно поправить.
УЗИ подтверждает, что с детьми все хорошо, и это успокаивает. Меня ведут оформлять в стационар, потому что Карина Аркадьевна наотрез отказывается меня отпускать, пока я не пройду полное обследование, и пока не будет оказано отсутствие угрозы. Я не против, хоть и не люблю все эти больницы.
— Карина Аркадьевна, у меня к вам просьба.
— Слушаю тебя.
— Можете попросить персонал не впускать сюда Ярослава?
Врач удивленно приоткрывает рот и какое-то время молча хлопает глазами.
— Но…
— Пожалуйста.
— Хорошо, я передам охране.
Ну вот, ещё один вопрос решен, и я могу на какое-то время забыть об отце своих детей. Как так получается, что, стоит мне впустить кого-то в сердце, этот человек задевает за самое больное? Телефон звонит не переставая, но я игнорирую. Что он может мне сказать? Опять что-нибудь наплетет про высокие чувства и о том, как рад обрести семью? Бред чистой воды. Если бы все было так, не было бы Марины.
Выглядываю в коридор и с радостью замечаю Петра.
— Ульяна, вы как? Ярослав Петрович звонил.
Мне стыдно за то, что я снова впутываю парня в наши разборки, но другого выхода пока не вижу. Да и Петр принял решение остаться, вместо того чтобы поехать к начальству и доложить все как есть.
— Нормально. Сказали, что мне тут торчать как минимум неделю. Петь, может, ты уедешь? Ну смысл тебе тут просиживать все это время? Я тут в безопасности.
Петр хмурит брови. Пробегает глазами по стенам, видит, что всюду натыканы камеры видеонаблюдения.
— Я спрошу у Руслана. Думаю, вы правы. Тут вполне безопасно.
Улыбаюсь, и к палате подходит Карина Аркадьевна.
— Так, ну что? Пойдем, я все тебе расскажу.
