— Ты приехала сюда скандалить и отравлять мне жизнь?
— Я приехала защитить тебя! От этой вот вертихвостки и ее прицепа! Ты что, хочешь воспитывать чужого ребенка?! Повесить на шею ярмо?
— Не стоит называть моего сына подобными словами, — ледяным тоном предупредил Марат.
Агата сразу же осеклась, округлила глаза удивленно и выдохнула:
— Ты уверен? Ведь…
— Мама, — жестко оборвал ее Покровский, — ДНК тест подтвердил. Тема закрыта. Не приставай к Анне с вопросами и уж тем более не смей ее оскорблять.
Агата тут же бросилась что-то возражать, но Марат уже не слушал. На пороге его кабинета появилась Аня, и по одному ее виду он сразу понял: что-то не так. Девушка ухватилась за дверной косяк и взглянула на него страшным пустым взглядом.
— У меня кровь… идет… — одними губами прошептала она, а в следующую секунду застонала от боли и схватилась за живот.
Марат застыл, чувствуя, как холодеет внутри. Вышел из ступора только от окрика матери:
— Вызывай скорую, быстро!
Весь мир сейчас сузился до этой миниатюрной девушки. Марат заметил, как она стремительно бледнеет, оседая на пол, и рванул к ней изо всех сил. Успел подхватить на руки в самый последний момент, когда она чуть не приложилась головой о журнальный столик. Прижал к себе и слегка встряхнул, пытаясь привести в чувство, но Аня не реагировала. Покровский бросил на мать прожигающий взгляд и рыкнул:
— Что ты стоишь??! Вызывай врачей, немедленно!
О нет, отдавать своего сына он не планировал даже смерти. Его единственный наследник, его последний шанс стать отцом…
Вот только сейчас он не мог управлять ситуацией, не мог приказать, надавить, угрожать. Впервые в жизни все зависело не от него. И от этого Марату Покровскому, жесткому бизнесмену, повидавшему практически все, было до жути страшно.
Глава 13
Марат ненавидел больницы. Всегда он старался избегать этих скверно воняющих лекарствами и безнадегой палат как мог. Но не сегодня. Сегодня он готов был провести в этих ненавистных стенах хоть всю жизнь. Покровский мерял шагами коридор, нервно смотря на часы. Стрелка как будто не двигалась, издевательски показывая каждый раз, когда он смотрел на циферблат, что прошло всего пять минут.
Спустя час, когда Марат от неизвестности готов был разнести этот гребаный медицинский центр по кирпичику, к нему все же вышел Петр Васильевич. Он приехал сразу, как только узнал, что по адресу Покровского выехала бригада «скорой», несмотря на вечернее время.
— Что?? — подлетел к нему Марат и нетерпеливо поторопил, — Ну что?!
Пожилой врач промокнул тканевой салфеткой пот со лба и кивнул:
— К счастью, все обошлось. Я сразу направил Анну Сергеевну на анализы и УЗИ и тут же распорядился сделать нужные уколы. Сейчас она под капельницей. С плодом тоже все в порядке. Бригада успела вовремя, риск уже миновал, можете выдохнуть, — Петр Васильевич ободряюще похлопал Покровского по плечу.
Марат не сдержал облегченного выдоха, но тут же напрягся и продолжил допрос:
— Почему это могло случиться?
— Физических предпосылок никаких нет, беременность в целом протекает хорошо.
— А тошнота? Еще совсем недавно ей было плохо, вы ведь ее даже определяли в стационар на несколько дней.
— Токсикоз все же норма для беременности, организм перестраивается, — покачал головой Петр Васильевич.
— Тогда что?
— Я полагаю, что причиной стал сильный стресс. Возможно, она сильно переживает за ребенка, это ведь не первая беременность Анны Сергеевны, но все прошлые оканчивались неудачно. Психологически ей очень тяжело. Если на это наложились еще и другие факторы, то неудивительно, что организм не выдержал. Ей необходим полный покой.
Покровский слушал врача, нахмурившись. На Аню так сильно повлиял их разговор о том, что он заберет сына, это было очевидно. И нужно как-то смягчить всю ситуацию, чтобы подобного не повторилось. Вот только как?
— Делайте все, что нужно, чтобы беременность протекала нормально. Головой отвечаете за моего сына, — серьезно сказал он.
— Марат Павлович, мы сделаем все, что в наших силах, поверьте, — вздохнул Петр Васильевич, — Но этого недостаточно. Постарайтесь, чтобы дома ничто не тревожило Анну. Ей нельзя переживать. В этот раз все обошлось, но кто знает. Не успей бригада врачей вовремя и случился бы самопроизвольный аборт.
Покровский сглотнул. Эти слова вызвали по телу россыпь неприятных иголок. Он прошел по коридору и остановился у окна, засунув руки в карманы. Врач последовал за ним.
— Вы можете выписать Анне успокоительное или что-нибудь в этом роде? — поинтересовался он, не оборачиваясь.
— Мы подберем для нее препараты на растительной основе. Можно еще попить успокаивающие травяные чаи. Но сильных синтетических препаратов лучше избегать вообще. Проследите, пожалуйста, чтобы Анна Сергеевна без особой надобности постаралась не принимать никаких таблеток, не только успокоительных.
— Я прослежу, — пообещал Марат и повернулся к Петру Васильевичу, — как долго она здесь пробудет?
— Мы понаблюдаем за Анной Сергеевной несколько дней. Сейчас я точного срока назвать не могу, все зависит от того, каким будет ее состояние. Поймите меня правильно.
Покровский кивнул вместо ответа и даже не заметил, как доктор попрощался и оставил его одного. Мрачно Марат следил за тем, как тускнеет вечер и за окном загораются огни фонарей. Все шло не так. Она должна была согласиться сразу же, может, поскандалить немного, но только немного, чисто ради приличия. Черт возьми, почему забеременела именно Аня, а не какая-нибудь сговорчивая пустоголовая модель? Та бы с радостью сбагрила ребенка отцу и заодно обеспечила себе таким образом красивую жизнь до конца дней.
Марат появился на пороге палаты и сразу же столкнулся с ней взглядом. Аня была бледной и в этой огромной палате казалась сейчас потерянной девочкой, хрупкой и маленькой. К тонкой руке шла трубка капельницы, видимо, поставленной совсем недавно.
Аня смотрела на него с укором, с невыразимой глухой болью, запрятанной глубоко внутри. А после отвернулась к стене и закрыла глаза. Марат потоптался на месте, чувствуя неловкость, а после кашлянул и произнес:
— Ты останешься пока в больнице. Петр Васильевич сказал, что некоторое время так нужно. Если тебе что-то понадобится — звони, я все пришлю.
Анна молчала.
— Доброй ночи, — прощание тоже осталось без ответа.
Покидал больницу он с тяжелым сердцем. Все обошлось, все было в порядке, но где-то внутри свербело, выкручивало душу, капля за каплей давило на мозг. Марат чувствовал себя виноватым. Такого с Покровским не случалось давно. Просто он знал точно, что никогда не простит себе, если с его единственным ребенком что-то случится.
