— Что именно? — пожимаю плечами я.
— То, что ты потеряла память! Мне написал приятель, который общается с Ромой…
Я прикусываю губу, понимая, о чём конкретно идёт речь: Роман поделился со своим другом тем, что у меня амнезия, а он, в свою очередь, передал информацию Миле. Вот почему она позвонила мне сейчас. Интересно, насколько часто и близко мы общались раньше?
— Да, это правда… И я знаю, что ты моя подруга только по фото из инстаграма.
— У меня к тебе важный вопрос: ты просила больше не писать тебе и не звонить? Твоё сообщение о том, что ты помирилась с Костей, души в нём не чаешь и хочешь быть только с ним, навсегда забросив моё дурное общество — это было написано тобой?
В глазах Милы блестят слёзы. Я широко распахиваю глаза, удивлённая её словами. Не знаю, могла ли я написать ей подобное…
— Прости, но я не знаю… Я бы могла сказать, что это была не я, но я ничего подобного не помню. Когда примерно это произошло? И где посмотреть это сообщение?
— Двадцатого числа прошлого месяца… — отвечает Мила и тяжело вздыхает.
Я открываю календарь на компьютере. Полтора месяца назад. Девятнадцатого я пришла в себя, а двадцатого ко мне приехал муж…
— Нет, я ничего не писала. Я тогда только пришла в себя… После аварии.
Я кошусь в сторону кабинета Романа Валентиновича и боюсь, что он выйдет, увидит, что я общаюсь по видеосвязи и примется ругаться, но по стуку клавиатуры понимаю, что он занят работой.
— Можно, я выцарапаю глаза твоему ублюдку-муженьку? Значит, это он написал… А я места себе найти не могла, всё думала, почему ты приняла такое решение, чем именно я тебе не угодила. Господи! Поверить не могу!
Костя не хотел, чтобы мы с Милой общались. Но почему? Должна была иметься весомая причина, чтобы написать от моего имени и надеяться, что правда не выплывет наружу.
— Прости! Не думаю, что что-то могло заставить меня написать тебе такое… Это всё так сложно. Сейчас я даже не знаю, как мы с тобой связаны. Ничего не помню. И… Я сейчас на работе. Работаю у Романа Валентиновича.
— Ого! Ты после такого жаркого поцелуя называешь его Романом Валентиновичем?
Мила смотрит на меня, прикусывает губу и чуть жмурится.
— Прости-и-и! Ты совсем ничего не помнишь? Вообще-вообще?
Я отрицательно мотаю головой и от обиды поджимаю губы. Сердце глухо стучит в груди, а тоска заполняет каждую клеточку души. Стискивая зубы, я стараюсь не позволять себе снова углубляться в те фрагменты памяти, которые в настоящий момент недоступны. Свист в ушах сопровождается вспышкой боли, бьющей по вискам.
— И о том, как поступил этот гад?
— Гадом ты называешь моего мужа, я так понимаю? — переспрашиваю я.
— Ну да! Его самого! Скотина! Я выцарапаю ему глазёнки, когда прилечу… Повыщипываю ему волосы на заднице без обезболивающих.
Я морщусь от отвращения, представив себе эту картину.
— Я не знаю, чем тебе не угодил Костя… но я не помню его. Совсем. И есть ещё кое-что.
Мимо словно мелькает воспоминание того, как мы с Милой сидели на диванчике, укутавшись в тёплые пледы, и болтали обо всём на свете.
— Он у меня хороший… Самый лучший… Не знаю, сейчас кажется, что я бы никогда не смогла полюбить другого…
Я вздрагиваю, понимая, что это на самом деле был небольшой кусочек потерянной жизни, но я не успела ухватиться за него.
Мне хочется рассказать ей всё, посидеть вот так же рядышком и предаться ностальгии. Это было моё первое воспоминание, и внутри просыпается надежда, что придут новые.
— Я беременна от него.
— Твою мать! — ругается Мила и кусает губы. — И ты думаешь оставлять ребёнка? В смысле… Чёрт! А с Костей что? Вы разве не разбежались?
— Ну как бы… Я попросила его пожить отдельно, потому что не помню его. А с ребёнком… Не знаю. Мил, скажи мне, на той вечеринке я, правда, целовалась с Романом Валентиновичем?
Кончики ушей начинают гореть от стыда.
— Целовалась! Ещё как целовалась! Я даже не ожидала, что ты сможешь вот так… Ты, конечно, зла на Костика своего была, но когда вы С Ромой поцеловались, я думала, что с ума сойду от этого фантастического поцелуя, от вас искрило так, словно вы несколько лет не виделись, но всю жизнь любили друг друга и ждали.
— Ого! — мои глаза широко распахиваются.
Впрочем, между нами и сейчас есть та незримая связь, которая электрической волной скользит по телу каждый раз, когда он просто проходит мимо.
— Да-да… А потом вы с ним ушли… Вместе! — подмигивает Мила.
— Марина, можно ещё кофе? — звучит голос босса из кабинета.
— Прости… Мне нужно приготовить для него кофе. Давай поболтаем позже? Скажем, вечером?
— Я сегодня в ночную работаю… Но ты пиши мне обязательно! И звони! Я так рада, что это не ты написала! Ты даже не представляешь! Целую, любимка!
— Целую, — отвечаю я и улыбаюсь уголками губ.
Так тепло становится на душе, словно я поговорила с самым близким мне человеком.
— Марина? — выглядывает из кабинета босс, когда я успеваю отключить и убрать в сторону телефон. Я улыбаюсь ему, делая вид, что работала. — Думал, что ты отлучилась. Кофе можешь не готовить. У меня нарисовалось важное дело, и я вынужден уехать до вечера. К окончанию рабочего дня я заеду за тобой, чтобы повторить тот вечер…
Я киваю и провожаю его взглядом. Когда он уходит, в голове появляется грустная мысль: что если его важным делом является его бывшая жена?
— 20 -
Я хожу до самого вечера сама не своя. Работа идёт слишком туго. Многочисленные звонки мамы я отправляю на голосовую почту, но её сообщения слушать не собираюсь. Мне, собственно, и без лишних слов ясно, что она жаждет отчитать свою непутёвую дочь за то, что та прогнала мужа. Если быть точнее — вежливо попросила его уйти из моей жизни, но вряд ли Костя делился мельчайшими подробностями. Наверняка ещё и добавил то, что я бегала на «свидание» со своим новым боссом.
Живот снова потягивает, и я уже начинаю беспокоиться о своём состоянии. Возможно, следует наведаться к врачу… И лучше не просто к врачу, а к новому доктору, которого найду себе сама. Тот, что начал вести мою беременность в больнице, не внушает доверия. Или я просто стала чересчур мнительной?
К концу рабочего дня мне звонит Костя. Какое-то время я думаю, стоит ли отвечать ему. Сижу, напряжённо глядя на экран, но всё-таки нажимаю кнопку ответа.
— Мариш, зайчик, я выполнил твою просьбу и снял номер в гостинице! Ты не передумала пожить отдельно какое-то время? — интересуется он.
Зайчик…
Мысленно меня передёргивает от этого обращения, но я решаю, что лучше уж будет промолчать.
