Я надеваю халат и выхожу в коридор.
Костя стоит на кухне около окна и держит в руке бокал вина. Он переводит взгляд на меня и улыбается, а я не могу выдавить ответную улыбку ему в ответ.
— День сегодня был трудный… Бухгалтерию нужно было перепроверить, — говорит он, словно пытается оправдаться, и я просто киваю в ответ.
Муж ставит бокал на подоконник и подходит ко мне. Он осторожно кладёт ладони мне на предплечья и склоняется, чтобы поцеловать, а внутри меня появляется желание стряхнуть его руки, избавиться от чего-то лишнего.
Я отворачиваюсь, не позволяя нашим губам слиться, и слышу, как муж стискивает зубы до появления негромкого скрежета.
— Не надо… Я устала и хочу спать.
— Как скажешь! — глухо отвечает Костя и отпускает меня.
От него разит алкоголем, и я хочу поскорее укутаться в одеяло и уснуть, чтобы выбросить из головы дурные мысли, которые заполняют её, как назойливые мухи.
Почему я так реагирую на собственного мужа?
И почему думаю о том, какие на вкус губы Романа Валентиновича?
— 9 -
Ледяной холод скользит по коже. Я иду сквозь туман, который становится всё гуще и гуще. Не знаю, в какую сторону следует двигаться и просто иду вперёд. Я слышу чьи-то шаги и озираюсь по сторонам, но через плотную туманную дымку невозможно разглядеть что-то. Внезапно туман рассеивается, и я вижу её… Женщину, которая шла впереди. Она оборачивается, и я застываю, вглядываясь в очертания её лица.
Да не может этого быть!
Это бред какой-то!
— Ты украла мою жизнь! — голос, полный ненависти и отчаяния режет по ушам, я смотрю на свою копию и ничего не могу понять.
— Кто ты такая? — осторожно спрашиваю, а она чуть склоняет голову набок и кривит губы в подобии улыбки.
— Я это ты! Разве не узнаёшь? Если быть точнее: ты это я. Ты похитила мою жизнь, и я уничтожу тебя!
Она резко сокращает дистанцию, разделявшую нас до этого, словно обладает какой-то суперскоростью, и хватает меня за горло. Ледяные пальцы почти рвут тонкую кожу, и я пытаюсь избавиться от них, но ничего не получается. Она сильнее меня. И она зла. Словно я на самом деле заняла её место, оставив её бродить в этом непроглядном тумане, который охватывает нас и снова начинает сгущаться.
Хрип слетает с губ, когда я открываю глаза. Капли пота стекают по лбу. Я смотрю на мужа, мирно спящего рядом, а руки поднимаются и трогают шею. Кожа болит, словно меня на самом деле пытались задушить. Даже глотать больно немного. Во рту всё пересохло. Я смотрю на часы, стоящие на тумбочке. Я точно знаю, что эти часы с подсветкой мне подарил Костя. Но откуда мне это известно, если я не помнила ничего, связывающего нас?
Смотрю на время. Ещё целый час можно было спать до работы, но теперь от желания спать не остаётся и следа. Потихонечку я опускаю ноги с кровати и на цыпочках выхожу из комнаты. Стараюсь не разбудить Костю, потому что хочу побыть наедине с собой.
Оказавшись на кухне, я запираю за собой дверь, приближаюсь к окну и открываю его. Свежий воздух позволяет быстро прийти в себя. Не полностью, конечно, но руки перестают трястись, а ноги теперь стойко удерживают меня и не подкашиваются.
Это был всего лишь сон, но такой реальный. Я снова трогаю подушечками пальцев шею, и мне кажется, что кожа до сих пор горит. Словно всё случилось взаправду.
Кем же я стала за эти пять лет?
Мне вдруг начинает казаться, что ничего хорошего в моей жизни не происходило. Может быть, именно по этой причине Костя боится, что я верну свои воспоминания и снова стану той ужасной женщиной из своего сна? Я хорошо видела, как он смотрел на меня каждый раз, когда думал, что память начинает возвращаться. Он испуганно хлопал глазами и готов был выстелиться передо мной, дать мне всё, что захочу, только бы я не четвертовала его. Неужели я стала такой же жестокой, как моя мама? Она никогда не церемонилась со своими ухажёрами. Да и вообще мне порой казалось, что мама не умеет любить. Она и со мной-то была не особо близка. Я никогда не желала стать такой, как она. И если стала…
Прикусывая губу, я подхожу к зеркалу, висящему у нас на стене, над напольным шкафчиком для посуды, я смотрю на своё отражение. Никаких следов на шее нет, вот только на секунду мой взгляд становится практически таким же, как у той версии меня, которую я видела во сне, а губы кривятся в ухмылке. Она издевается надо мной? Или это просто игра воображения?
Я потираю глаза и подхожу к шкафчику с посудой. Достаю из него бокал и наливаю воду из фильтра. Делаю несколько жадных глотков и потихоньку успокаиваюсь. Доктор велел мне пить таблетки, как-то действующие на психику, но я побоялась это делать, чтобы не навредить ребёнку. Может, именно по этой причине память стала возвращаться? Или это просто галлюцинации?
Я смотрю на навесные шкафчики яркого зелёного цвета с серебряными вставками по краям и в центре и точно знаю, что именно я выбирала их. Возможно, даже заказывала изготовление под мои требования. Закусив губу изнутри так сильно, что во рту появился металлический привкус, я морщусь.
Ну почему я не могу вспомнить всё сразу? Почему всё настолько сложно?
— Малыш? — слышу голос Кости и смотрю на него.
Сонный мужчина стоит в дверном проёме и зевает. Он вроде бы такой домашний, родной, а мне всё равно хочется сбежать от него, прогнать его с глаз долой. Сказать ему, что я устала от него и от самой себя.
— Что случилось? — спрашивает он. — Я проснулся, а тебя нет! Ты пугаешь меня!
— Ничего не случилось… — сухо отвечаю я, решив не рассказывать ему о своём сне. В конце концов, это мог быть просто сон. — Прости, что разбудила и заставила беспокоиться. Я просто хотела попить воды.
— Понятно, — выдавливает улыбку Костя. — Ну тогда пошли спать дальше! У нас почти час есть, а даже пять минут способны творить чудеса…
— Нет! Ты иди, а я приготовлю нам завтрак пока, а потом начну собираться. Я уже выспалась.
Костя морщится. Он смотрит на меня так, словно заподозрил что-то неладное. Наверное, врать я не умею. Я выдавливаю улыбку, и, кажется, это действует: муж широко улыбается мне в ответ.
— Ты точно не идёшь?
— Точно. Спасибо за заботу, но я уже отдохнула, не хочу ложиться ещё, чтобы потом голова болела.
— Ладно. Тогда я пойду, а то с каждой минутой времени становится всё меньше, а я хочу ещё немножко…
— Иди уже! — пытаюсь сказать без раздражения, но оно всё-таки проскальзывает.
Костя разворачивается и уходит, а я снова остаюсь одна. Вот только теперь мне кажется, что и не одна вовсе, словно она, та женщина, которую я видела, следит за мной и хочет вырваться наружу.
Господи! Кем же я была? Во что превратилась за пять лет? И хочу ли я вспоминать правду?
