— Нам стоит остановиться, — откуда у него взялась сила воли, без понятия. Никита отстраняется от меня, а я тянусь к нему в поисках тепла и уюта в его объятиях. Он отходит к кровати, стягивает покрывало, небрежно кидает его на пол. Я развязываю пояс, халат медленно сползает по рукам, виснет на согнутых локтях. Никита вскидывает голову, смотрит на меня, его взгляд вспыхивает. Я никогда не видела, чтобы мужчина меня желал и при этом не пользовался моментом. Дима почти всегда настаивал, уговаривал меня, я всегда соглашалась. Любила его. Не хотела разочаровывать. Никита не такой…
— Мне кажется, что мы бы могли… — нервно заламываю пальцы, не опускаю глаза, хоть все лицо и горит от стыда.
— Ложись, я просто тебя обниму. Ты правильно говорила, всем нужно время привыкнуть к новым реалиям жизни, нам нужно привыкнуть друг к другу. Я не хочу, чтобы ты вздрагивала каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, — взглядом указывает мне ложиться, я послушно занимаю свою половину кровати. Внутренне напрягаюсь. Вдруг передумает или не сможет держать себя в руках… Никита ложится рядом, я тут же поворачиваюсь к нему спиной. Пододвигается ко мне, упираюсь спиной ему в грудь. Его рука ложится мне на живот и не двигается. Оживает моя крошка. Неуверенно шевелится, а потом устраивает что-то невообразимое. Я едва дышу.
— Чувствуешь? — шепотом спрашиваю. Я хочу, чтобы Никита почувствовал эти шевеление, понял, что ребенок реагирует на него.
— Нет, — тихо отвечает, но по тону понимаю, он улыбается. — Наверное, еще слишком рано мне чувствовать, но я надеюсь, что мы познакомимся и подружимся с крохой. Ты уже знаешь кто у тебя будет?
— Нет, но какая разница. Сейчас главное, чтобы родился здоровый. Я очень переживаю.
— Не стоит. Я думаю, ты будешь замечательно мамой.
— Ты правда так думаешь?
— Я уверен. У тебя доброе сердце, ты любишь своего ребенка, думаешь о нем. Тебя даже хватает на Пашу и меня. Я иногда думаю, не просто так жизнь приводит людей друг к другу. И, казалось бы, в минуту отчаянья и бессилия рядом оказывает человек, который протягивает безвозмездно руку помощи.
— Я эгоистично вышла замуж, — смеюсь, теснее прижимаюсь к Никите, он утыкается лицом в мои волосы. Мы несколько минут молчим, прислушаемся друг к другу. Рука Никиты совершает круговые движения по животу, ребенок затихает, словно его убаюкали эти размеренные поглаживания. Я сама прикрываю глаза, разомлев от теплоты рядом лежащего тела, от умиротворения внутри себя. Где-то на краю сознания чувствую, как горячие губы прижимаются к оголенному плечу. У нас все получится. Обязательно.
22 глава Никита
Никита
Внимательно смотрю на свое отражение, провожу ладонью по небритой щеке, усмехаюсь. Спать с Аней в одной кровати и делать вид, что вполне хватает поцелуев и объятий — откровенная пытка для здорового взрослого мужчины. Я понимаю, спешить нельзя, нужно проявить терпение, максимально сдерживать себя в своих порывах. Вчера чуть не сорвался. Слишком доверчиво она стала ко мне льнуть, позволять больше, чем в первую нашу совместную ночь. Ей нравилось получать от меня нежность, ласку, сама мне в двойном размере все возвращала. С каждым днем она расслаблялась, с каждым днем напрягался я. Мне мало того, что дают, я хочу большего. Хочу эгоистично узнать ее более близко, трогать ее обнаженную кожу, ощущая под ладонями гладкость и бархатистость. Я хочу слышать свое имя, когда широко распахнутся ее глаза, а зрачок полностью сделает глаза черными.
Да мало ли чего я хочу. Нужно сейчас думать не о себе, а о сыне. Беру бритву и пену для бритья, хмурюсь. Сегодня встречался с Артуром, разговор вышел неприятный и недолгий. Марина, выйдя замуж за бизнесмена, окунулась с головой в богатую жизнь. И ребенка она записывала во все элитные кружки, центры, сады. Когда встал вопрос о школе, спросил у Марины, какие планы по этому поводу, она ответила, что это не моя головная боль. Оказалось, что моя. Стоимость обучения вызвала во шок. Откровенно говоря, морально я не был готов к таким расценкам. Артур сообщил, что первый год обучения оплачен полностью, но дальше мне нужно думать самому. На осторожное замечание о выздоровлении бывшей жены он скептически приподнял бровь. Я сам понимаю, Марина прежней не будет, и ребенка ей не отдам, но одна часть меня упорно твердила, что сын должен быть возле матери. Так ведь правильно.
— Ты очень долго, — Аня встречает меня улыбкой, закрывает книгу, кладет ее на тумбочку. Я сажусь на свою половину кровати, подогнув под себя ногу. Еще одна тема меня весь день тяготит. Смотрю на девушку, она хватается за кончик своей косы, начинает его теребить. Глаза опускаются ниже, заставляю себя вернуться глазами к ее глазам. Буду разглядывать ниже, забуду, что хотел сказать.
— Сегодня на работе мне сообщили, что через три недели намечается командировка.
— Надолго?
— Примерно недели на две, плюс-минус пара дней.
— Ты переживаешь по поводу Паши? Он ведь сегодня сказал «спасибо», улыбнулся, — ее сияющее лицо от этой маленькой победы вызывает улыбку. Да, Паша сегодня впервые за неделю проживания с нами сказал Ане «спасибо». Я мозг ему не прочищал, парень сам додумался вести себя вежливо. Видимо осознал, что никто его обижать, ущемлять не собирается.
— Я надеюсь, что за эти недели вы окончательно подружитесь. Я, правда, за тебя переживаю. Ты вчера говорила, что у тебя кружилась голова, — с беспокойством смотрю на то, как Аня опускает голову, прикусывает верхнюю губу. — Все хорошо? — она молодая, беременность должна протекать без осложнений. Марина до последнего скакала горной козочкой.
— У меня низкий гемоглобин. Врач выписала таблетки, а я не хочу их пить.
— Почему? Ты думаешь, что она действует во вред тебе и ребенку?
— Это химия, Никит, — вскидывает голову, серьезно смотрит на меня. Сдерживаю приступ смеха, плотно сжимаю губы. Приходится к губам приложить кулак.
— Если так рассуждать, то и еда у нас сплошная химия, город весь токсичен, — не удерживаюсь и усмехаюсь. Аня сразу же обижается. Смотрит на меня исподлобья, скрещивает руки на груди. Я подаюсь вперед, утыкаюсь лбом в ее лоб. Не отстраняется, уже хорошо.
— Я куплю тебе завтра гранаты, раз ты боишься пить какие-то там таблетки. Но, милая, химия вокруг нас уже часть нашей жизни, — прижимаюсь к ее закрытым губам. Не сразу отвечает, еще упрямится, но подается в мою сторону. Она сводит меня с ума.
— Между нами ведь тоже химия, — шепотом произношу, трогая пальцем ее щеку. Встречаемся глазами, зрачки расширены, облизывает пересохшие губы. Еще одна целомудренная ночь и потом нужно что-то решать.
— Никит, — сокращает межу нами минимальное расстояние, бегает глазами по моему лицу. Осторожно прикладывает ладошку к моей груди. Испытывает меня. Напрягаюсь, ловлю ее взгляд и удерживаю ее внимание на себе. Что она себе там придумала? Иногда мне хочется знать, о чем она думает, почему, когда мы за завтраком встречаемся глазами, она смущенно их отводит в сторону. Последнее время она ко мне без повода стала прикасаться. Мне нравятся эти легкие, едва ощутимые, вороватые прикосновения. Прикасается чаще всего, когда я стою к ней спиной. Оборачиваюсь, смущенно одергивает руку и опускает глаза. Сейчас смотрит на меня, и ее рука медленно ползет по груди вниз.
