— Дмитрий Александрович, вам звонит Евгений Владимирович! — заработал внутренний телефон. Отстранился от Олеси, подошел к столу, поднял трубку. Слушая своего заказчика, наблюдал за Олесей. Она переместилась на диван, запихала в сумочку разорванные трусики. На некоторое время отвлекся от личных проблем, полностью сосредоточивая внимание на разговоре.
— Мама тоже считает, что я должна остаться, выйти за тебя замуж и родить детей, стать нормальной женщиной, а не карьеристкой, — произнесла Олеся мысли вслух, как только я положил трубку. Застегивая рубашку, смотрел на ручку, не торопился высказывать свое мнение по этому поводу.
— Но это же неправильно! Почему женщин всегда притесняют! Я изведу себя мыслями о несостоявшихся проектах. Я очень люблю тебя…
— Но не настолько, чтобы пожертвовать всем ради меня? — спокойно встретился с взглядом Олеси. Прищурил глаза. Она нервно заламывала пальцы на руках, кусала губу. Явно не знала, что ответить.
— Мне дали время подумать до октября.
— Вот и думай.
— Дима…
— Иди, думай! — процедил сквозь зубы, сжимая карандаш в руках. Олеся вскочила на ноги, схватив сумочку, выбежала из кабинета. Едва за ней закрылась дверь, хрустнул карандаш, сломанный надвое. Поставив локти на стол, обхватил голову. Переживем. Не первый раз. Я знал, что выбор будет явно не в мою пользу, ибо сам как-то заявлял, что выберу работу, а не семью.
Дождь мелко моросил. Допив кофе, поставил чашку на стол. Время было около девяти, в десять назначена встреча. Посмотрев документы, щелкнул замками на портфеле, надел пиджак. Посетовал, что машину оставил на улице, а не на подземной парковке. Придется помокнуть, зонт не хотелось брать. Бросив взгляд на часы, вышел из квартиры. Стоя на крыльце, нажал кнопку автозапуска, погода вполне сентябрьская, машину надо прогревать. Нахмурился, когда неподалеку остановился белый внедорожник. Похожий на Наташкин, когда она сама выскочила из машины, удивленно приподнял брови. Она не просто шла, она бежала. Замерев передо мной, откинула со лба прилипшие мокрые волосы.
— Дай-ка попробую угадать повод, почему ты примчалась ко мне с утра, — игриво улыбнулся, отметая в сторону плохие предположения. Вряд ли бы она улыбалась, если б с дочерью что-то случилось.
— Ни за что не угадаешь. Но задам тебе один вопрос! Тебе Олеся сказала? А то вдруг она делает сюрприз!
Имя Олеси заставило скривиться как от зубной боли. Веселое выражение лица медленно сползало с Наташи. Последний раз я ее видел у себя в кабинете в августе. Больше мы с ней не встречались, по умолчанию наши отношения сошли на нет, но никого не оповещали об этом. Забавно, за полгода мы в квартирах друг друга не поселились, даже вещи не пришлось забирать. Личное пространство так и осталось личным. Мы встречались, мы планировали даже совместную жизнь, строили планы, но мы никогда не жили друг с другом.
— А что она должна сказать?
— Вы расстались?
— Да, месяц назад.
— Но…почему? Вы выглядели такими счастливыми последнее время.
— Не сошлись в профессиональных взглядах.
— Я серьезно!
— Ей предложили работу в Нью-Йорке. Она не смогла отказаться от такого предложения.
— Боже! — Наташины глаза расширились от ужаса, она приложила ладонь ко рту и отшатнулась. Я схватил ее за локоть, обеспокоенно вглядываясь в ее лицо.
— С тобой все в порядке?
— Дима, — она схватила меня за руки, напряженно заглядывала в глаза, — Она беременна.
— Олеся? Я тебя умоляю! — рассмеялся, но Наташа покачала головой. Отстранился, неуверенно улыбнулся, не веря в происходящее. — Это шутка?
— Нет. Я ее сегодня видела в консультации. Она заходила к главврачу, та ведет только особые беременности. Ну, проще говоря, по блату.
— Говори адрес! — получив информацию, поспешил к машине. Сердце от страха билось быстрее, чем положено. Я не знал, что думать. Хотелось и радоваться, и в тоже время боялся, что Олеся что-то сделала с ребенком. В голове была куча вопросов, мысли обрывались, так и не найдя окончания. Оставив машину на стоянке, побежал в женскую консультацию. Немного опешив от большого количества девушек с животами, в регистратуре спросил, где найти главврача. Подходя к нужному кабинету, зажмурился, открыл дверь. Олеся стояла возле кушетки, поправляла юбку. Вскинув глаза, замерла. Я прислонился к стене, не в силах отвести от нее глаз. Ее испуганный, виноватый взгляд сказала то, чего я боялся.
— Молодой человек, выйдите из кабинета! — возмущенно попросила женщина, оборачиваясь ко мне.
— Дима… — Олеся дернулась в мою сторону, но я резко отвернулся, сильно хлопнув дверью. Душила злость, обида. Не разбирая дороги, наконец-то вышел из здания. Резкий холодный воздух обжег легкие. Я не знал, что мне делать сейчас! О чем вообще думать после всего произошедшего! Вырулив машину с парковки, резко нажал на газ. Бежать из этого города! Не видеть никого. А еще лучше напиться до бесчувственного состояния, забыть это утро, стереть с памяти. Переформатировать себя. Как же больно! Боль скручивала изнутри, не давая дышать. Хватая ртом воздух, направлялся в область, не замечая, как спидометр взлетал на максимальную скорость. Что за ирония судьбы? Почему обжигаюсь? Почему? Почему? Этот вопрос, как молоточек, бился в висках. Слезы застилали глаза, мешая смотреть на дорогу вместе с дождем. На крутом повороте почувствовал, как машину повело, как она стала кидаться из стороны в сторону. Впереди показался встречный автомобиль, резко крутанул руль, ощутил, как машина подскочила. Я не слышал звука колес, только урчание двигателя. Затем перед глазами мелькнула земля. Последнее что врезалось в память, это разрывающий где-то мобильный телефон.
Было больно. Боль была ощутимой. Реальной. Приоткрыл глаза. Сбоку был какой-то аппарат, на нем какие-то неровные линии и значок сердца с цифрами. От рук отходило несколько трубок, иголок, на груди тоже были какие-то провода. Обвел взглядом то, что мог видеть полулежа. Мне даже не хотелось делать попытки двигаться, больно было просто лежать. Увидел в темном углу на диване комок чего-то белого. Шевельнул пальцами рук, запищали какие-то датчики. Комок белого на диване резкого подскочил. Когда оно склонилось надо мной, понял, что это был Олег.
— Привет, — одними губами прошептал, у меня не было сил даже голос напрячь. Олег что-то нажимал на приборе, проверил капельницу и только потом пододвинул стул и сел. Глаза у него была красные, воспаленные, словно не спал несколько дней.
— Ты сукин сын! — его голос дрожал, заметил, как по щекам потекли слезы. — Как же ты нас напугал! — он осторожно взял мою ладонь, зажал в своих руках. — Что ты творишь, Дима??? — минута слабости прошла, теперь его голос звучал сердито. Хотелось рассмеяться, но скорчился от боли. — Больно?
— Да нет, немного щекотно, — тихо произнес, сжимая зубы. — И долго я так спал?
— Три дня.
— Никого там не убил?
