— Запишем всё, что пожелаешь. Но с моими правками и оговорками. Если тебе захочется, я буду не против…
— Нет.
— Боишься? Если ты уверена, что между нами ничего не будет, то и оговорка не должна тебя пугать и сбивать с толку, верно?
Покровский ободряюще улыбнулся и переключился на ужин.
Он слишком хорошо играл в слова, поворачивая нужной для него стороной.
Обезоруживал легко и просто. Нужно быть настороже рядом с ним.
Словила себя на мысли, что он казался мне сложным и противоречивым мужчиной.
Гораздо проще было, если бы Покровский оказался просто моральным уродом и отвратительным во всех смыслах мужчиной.
Но он как назло, чересчур хорош и умён. Арсений выигрывал пару очков, хотя бы на контрасте со своим братом, от которого за километр несло высокомерием и нежеланием считаться с чужими жизнями.
Вечер пролетел слишком быстро. В какой-то момент я даже забыла, что за столом со мной сидел насильник.
Арсений умел переключаться. Делал это легко и быстро. Только что он с видом дельца обмерял возможную стоимость моей беременности, но потом переключился в другое русло.
Разговор стал почти приятельским, но ни к чему не обязывающим. С Арсением было легко болтать о пустяках, не затрагивая болезненные темы.
К концу вечера я поняла, что улыбалась монстру, словно забыв об обстоятельствах нашей с ним первой встречи.
Хорошо, что вовремя вернулась в реальность, приказав себе быть настороже.
Перед входной дверью в его дом я замерла, борясь со страхом и бешеным сердцебиением. Может быть, есть другой вариант?
— Проходи. Я настаиваю…
Покровский отвёл меня в спальню на втором этаже, поставил сумку рядом с кроватью.
— Уже поздно, — бросил взгляд на циферблат массивных часов. — Если тебе хочется разобрать вещи, рекомендую сделать это завтра.
Я отошла к окну, обняв себя за плечи.
— Что ещё? Теперь я твоя пленница, да?
— Если я скажу, что твой статус в этом доме зависит только от тебя, ты мне поверишь?
— Я тебе не верю.
— Тем не менее, это так. Я не причиню тебе вреда. Отдыхай. Ни о чём не беспокойся. Беременным вредно волноваться.
Первая ночь прошла очень плохо. На новом месте мне плохо спалось. Я постоянно просыпалась.
В голове крутились разные мысли. И о своём незавидном положении, и о ребёнке, которого мне придётся оставить.
Вынашивать его в течение девяти месяцев…
Каково это — знать, что в тебе день ото дня будет расти плод насилия и нежеланной связи?
Каково это — понимать, что отец ребёнка кажется не таким монстром, как я о нём думала?
Рано утром я проснулась от щекочущего прикосновения. Повернула лицо в сторону, отмахиваясь рукой. Я наткнулась на чью-то руку и испуганно села на кровати.
— Что ты здесь делаешь?
21. Алёна
Покровский улыбнулся мне приветливо и отодвинулся. Но продолжать сидеть на кровати. Он уже был дет по-деловому и собран. Опять белоснежная рубашка и чёрный костюм.
— Пришёл пожелать тебе доброго утра. Завтрак уже в столовой. Составишь мне компанию?
— Зачем ты вошёл?
Арсений улыбнулся.
— Ты была такая милая, пока спала. А сейчас набрасываешься на меня с обвинениями?
Он прогулялся медленным взглядом по мне, задержавшись на груди. Я поспешно подтянула одеяло, чтобы скрыть напряжённые соски, выделяющиеся под тканью сорочки.
— Вставай. Мне нужно отвезти тебя в клинику.
— Выйди, пожалуйста. Или у меня нет личного пространства?
— Ты не обозначила границы, — склонил голову на бок Арсений. — И не закрыла дверь.
Честно говоря, не помню. Кажется, я закрывала дверь. Потом хотела выйти, чтобы попить, но услышала шаги по коридору и юркнула в кровать. Так и уснула.
— Не буду тебя смущать. Дождусь внизу…
Своим появлением Покровский уже смутил меня и ввёл в краску. А ещё дал понять, что всё будет идти по его плану — и никак иначе.
Я умылась и переоделась. Спустилась в просторную, светлую столовую.
— Садись, Алёна. Не знаю, чем ты привыкла завтракать. Но надеюсь, голодной не останешься. Как спалось на новом месте?
— Плохо спалось.
— Жаль. Тебе не понравилась комната?
— Мне не очень импонирует та ситуация, в которой я оказалась. Мягко говоря, она меня нервирует. Поэтому я плохо спала, — ответила честно, как есть. Потом отвлеклась на овсяную кашу с курагой и изюмом.
— Привыкнешь. Как только поймёшь, что тебе не угрожает…
— Внезапное вторжение с твоей стороны?
— Можешь в отместку вторгнуться в мою спальню ранним утром или поздней ночью. Через одну комнату, налево по коридору.
— Обойдусь. И тебе советую…
— А как же пожелания спокойной ночи? — пошутил Арсений.
Сам Покровский пребывал в отличном настроении и видимо, считал, что теперь весь мир крутится вокруг него одного.
После завтрака Покровский отвёз меня в клинику. В ней со мной обращались так бережно, как будто я была хрустальной и готова была разбиться в любой момент.
Я думала, что Арсений покинет кабинет врача. Но он сидел рядом, как приклеенный. И с довольным выражением лица сообщил все свои данные. Данные отца ребёнка.
Только после выхода из женской консультации меня накрыло осознанием, что я беременна, что в дальнейшем у меня родится малыш.
Я едва устояла на ногах.
Рядом оказался предупредительный Покровский. Сама галантность и обаяние в чёрном костюме. Он мягко, но решительно забрал у меня прозрачный канцелярский файл с направлениями на анализы.
— Ты хорошо себя чувствуешь? Может быть, тебе стоит отдохнуть?
Я заглянула в голубые глаза Арсения. В них легко читалась тревога. Только волновался он не за меня, а за ребёнка, который с чего-то вдруг был так желанен им.
— Нет. Всё нормально.
Арсений отодвинулся, перекладывая из руки в руку прозрачный файл с бумагой.
— Уверена?
— Да. Всё нормально.
— Если что-то не так, скажи. Хорошо? Не молчи. Договорились?
Я согласно кивнула. Всё ещё не веря в искренность его заботы. По губам мужчины скользнула понимающая улыбка, смешанная с горечью сожаления:
— Долго же мне придётся стирать негативные впечатления о себе, да?
Я не нашлась, что ответить. В другой момент выплеснула бы едкое замечание. Но сейчас меня кольнуло его усмешкой.
