— Ваши опасения понятны. На сегодняшний момент я не вижу никаких отклонений. Мы будем наблюдать за ходом беременности, проведём всевозможные исследования и сообщим о результатах. Пока нет причин для беспокойства.
— Хорошо, — вымученно улыбнулась и выпалила следующий вопрос, внезапно взволновавший меня гораздо больше. — Как влияет алкогольное опьянение? У обоих родителей.
— Сейчас нет повода беспокоиться. Это не самый положительный фактор, но могу вас заверить, что малыши рождаются здоровенькими и в таком случае. Не переживайте, госпожа Покровская…
Сначала я не поняла, что врач обращался ко мне. Какая я госпожа? И какая Покровская? Не про меня это всё…
Но нет, про меня. Врач продержал меня в кабинете ещё несколько минут, беседуя со мной, как с малым ребёнком. Всколыхнувшаяся тревога улеглась.
Выходя из кабинета, я вообще не понимала, почему я так беспокоюсь.
Я же не хотела этого ребёнка, планировала аборт!
Но сейчас переживала так, словно малыш желанен мной.
— Всё хорошо?
— Да, — кивнула Арсению.
Покровский не торопился задавать вопросы. Я ощутила внезапный прилив благодарности к нетерпеливому Арсению, удерживающему свои порывы именно сейчас.
— Я уточняла кое-что. Без тебя было легче задавать каверзные вопросы, — объяснила Арсению.
— Понял. Пойдёшь на УЗИ или нужно время?
— Зачем?
— С мыслями собраться, — улыбнулся Арсений.
— Я в порядке…
В кабинете УЗИ Арсений остался сидеть за ширмой. Я разделась и легла на кушетку. Смотря на экран, слушала специалиста, проводящего свои замеры.
Сердце сжалось от неверия. Вот эта тёмная фасолина на экране и есть мой ребёнок? Такой крошечный!
Мне захотелось бы увидеть выражение лица Арсения в этот момент. Понять, что он чувствует. Так же растерян и ошеломлён, как я, или испытывает другие эмоции?
— Сейчас вы услышите, как бьётся сердечко вашего малыша.
Звук был частым-частым и громким, усиленным динамиком специальной аппаратуры. Сердечко крошечного человечка трепыхалось. Стук отдавался эхом в ушах. Я ничего не слышала, кроме него.
Тук-тук-тук-тук…
Где-то во мне. Часть меня.
— Можете сесть.
Я села и оделась. Провела по щеке, стирая слезинку.
Эмоций было много. Я потерялась в них, как в бушующем море. Сидела на кушетке, полностью одетая, и не могла пошевелиться.
— Можно? — голос Арсения.
— Да, конечно. Ваша супруга уже одета. Результаты исследования мы направили врачу, который наблюдает беременность Алёны.
По плечам скользнули горячие ладони Арсения. Сухие, обжигающие даже через ткань тонкой блузки.
— Пойдём, — ласково подтолкнул в спину. — Всё же хорошо?
— Да, хорошо, — стряхнула оцепенение, заставляя себя передвигать ноги.
Я мало что видела перед собой.
Чёрно-белая кафельная плитка на полу напоминала шахматное поле.
Турнир, в котором я совсем недавно получила шах и мат. Проиграла своему нежеланию вынашивать этого ребёнка.
Тук-тук-тук…
Так просто. Так сложно. Так трогает за душу, что хочется плакать.
Я плачу. Тихо-тихо. Перед глазами всё расплывалось.
Арсений чертыхнулся, утянул меня в какой-то боковой коридор. Обнял за плечи и впечатал в грудную клетку. Не позволил отстраниться. Мне и не хотелось.
— Всё хорошо, Алён. Не плачь. Ну же…
У Арсения голос странно ломкий. Или мне просто так казалось, пока я глухо рыдала в его белоснежную рубашку, пачкая потёкшей тушью.
Крепко цеплялась за него пальцами. Не обнимала, просто держалась, как утопающий за спасательный круг.
Арсений обнимал крепко, за двоих.
Успокаивал. Говорил несусветную и невозможно нежную чепуху. Таких нелепостей в жизни не бывает, а он говорил и говорил, не замолкая.
Я успокоилась спустя несколько минут. Мне стало неловко за непроизвольный всплеск эмоций.
Арсений ловко расстегнул сумочку и протёр влажными салфетками моё лицо.
— Я испортила твою рубашку. Извини…
— Глупая. Какая, к чёрту, рубашка, когда ты спасла мне жизнь?
Я отстранилась от Арсения, привела себя в порядок, проведя много времени перед зеркалом в туалете. Глаза остались покрасневшими и припухшими. Заметно, что плакала, как ни старайся скрыть следы слёз на щеках.
— Отвезу тебя домой, отдохнёшь, — предложил Арсений.
Сегодня мы были без водителя, вдвоём. Я привычно залезла на заднее сиденье. Арсений тоже совладал с эмоциями и выглядит собранным и спокойным.
Я была смущена из-за всплеска эмоций.
— Я читал, что при твоём сроке это нормально, — заметил Покровский, словно подслушивал мои мысли. — Гормональный всплеск, перепады настроения, сонливость.
— Читал? — удивилась я.
— Удивлена? — бросил на меня взгляд через зеркало заднего вида. — Усердно готовлюсь стать отцом. Хочу понимать, что происходит с тобой и с нашим малышом.
С нашим малышом…
С нашим…
Я теперь не смогу игнорировать мысли о рождении ребёнка. Он ещё совсем крошечный, но меня только от звука сердцебиения пробрало до глубины души. А что будет, когда он начнёт толкаться ножками и ручками?
Потом я должна родить и отдать его. Смогу ли?
Впервые задумалась об этом и сердце кольнуло тоской…
* * *
Когда перешагнула порог дома, ждала, что Арсений попрощается и уедет сразу же, но вместо этого он так же разделся, оставив верхнюю одежду.
— Хочу побыть дома, — пояснил с лёгкой улыбкой. — С тобой.
Не прогонять же его. Он в своём доме, поэтому вправе находиться здесь круглыми сутками, хотя я предпочла бы побыть одна…
Или Арсений прав? Когда он мелькает у меня перед глазами, я перестаю проваливаться в топкие, грустные мысли. Перестаю анализировать и взвешивать, перемалывать одно и то же…
Арсений меня отвлекал. Он способен увлечь разговором — у него это хорошо получалось. После обеда мы смотрели фильм на экране домашнего кинотеатра. Наше общение было не такое напряжённое, как раньше, и больше напоминало приятельское.
Если бы не…
Если бы не красноречивые взгляды Арсения, полные голода.
Я чувствовала его очень хорошо и понимаю намёки, пусть у меня не было никакого сексуального опыта. Но я ощущала очень пристальное внимание Арсения с сугубо мужским интересом.
— На прогулку?
