Мне больше ничего не оставалось, как отправиться домой. Я не помнила, как добралась до дома. Села на скамейку возле подъезда и закрыла глаза, беззвучно рыдая. Моё состояние было близким к помешательству.
В голове бродили тысячи мыслей. И ни одной положительной.
Зазвонил телефон. Чудо, что он не разрядился за эти дни.
— Алло?
— Алёна? Это я, Катя. Ты как?
— Никак, — ответила безжизненным голосом.
— Ты дома?
— Сижу у подъезда.
— Я тут неподалёку, могу зайти.
Я хотела отказаться, но потом вспомнила, что в квартире меня ждут недоброжелательно настроенные родственники и согласилась.
Катя появилась меньше чем через полчаса.
— Ты вся промокла!
Подруга обняла меня. Мы вместе поднялись в квартиру. На пороге пахло жареной картошкой, значит, Аня была дома. Она буркнула приветствие, выглянув в коридор, и захлопнула дверь кухни, показывая, что мне нечего там делать.
Плевать. Я зашла в спальню и рухнула на кровать. Катя осторожно села рядом.
— Меня уволили, — сказала она. — Сразу же. Тамара пригрозила, чтобы я не трепала языком. И Сашку-охранника тоже…
— Понятно. Меня не стали слушать в участке. Тамара сказала, якобы ей не платили за молчание. Но я думаю, что это не так. Уж слишком жирная вышла моя зарплата, судя по толщине конверта.
Я притянула колени к груди и замолчала. Просто не видела больше смысла в словах.
—Алёна, ты не отчаивайся. Всё наладится со временем. Полежи, отдохни. Хочешь, потом погуляем вместе?
Я вздрогнула и помотала головой.
— Нет, спасибо. Я…
Не могла подобрать слов. Внутри была пустота, в горле встал комок, который было никак не проглотить.
Катя нахмурилась и вдруг быстро спросила, отведя глаза:
— Защита была?
— Что? — не сразу поняла я.
— Презерватив, — уточнила подруга.
— Не знаю, — едва выдавила я из себя. — Нет. Не думаю, что…
— Тогда выпей таблетки. Не хватало, чтобы ты ещё и забеременела. Сколько дней уже прошло! — всполошилась подруга. — Надо подумать об этом.
— Да. Надо, — согласилась я, но не пошевелила и пальцем.
— Я сейчас сбегаю в аптеку. Видела на углу дома. Скоро вернусь! Только дверь мне открой, хорошо?
Я мотнула головой. Надо было делать что-то. Но липкое безразличие и нежелание двигаться придавили к кровати.
Подруга появилась в квартире через полчаса. Я всё это время бездумно разглядывала рисунок на старых обоях.
— Потом обязательно проверься! — посоветовала Катя, объяснив. — Иногда таблетки не помогают.
— Ты откуда знаешь?
— У меня было. Не так, как у тебя. Имею в виду, что был секс без защиты. Таблетку я сразу выпила, но потом всё равно забеременела. Пришлось делать аборт.
Подруга посидела со мной немного, но ей нужно было возвращаться домой.
— Я сейчас работу ищу. А ты будешь искать что-то? — спросила Катя.
Я слабо улыбнулась и проводила подругу. В тот момент я чувствовала себя наполовину мёртвой и не верила, что смогу улыбаться и жить полной жизнью.
8. Арсений
Месяц спустя
— Долго мне ещё здесь находиться?
Иван окинул меня молчаливым взглядом. Неспешно сел, подтягивая брюки на коленях, поправил рукава на рубашке. Каждое движение было медленным, словно брат нарочно выверял каждый жест.
— Бля, я со стеной, что ли разговариваю?! — взорвался я. — Иван!
— Будешь так орать, пролежишь в клинике ещё столько же, — спокойно возразил старший брат.
— Ещё три с лишним недели под капельницами? Ну, уж нет, спасибо!
Я с трудом заставил себя успокоиться. Хотя внутри было неспокойно. Я просто наблюдал за секундной стрелкой, мысленно отсчитывая удары.
— Полегчало? — спросил брат.
Прошло сто восемьдесят три секунды. Я отсчитал каждую из них.
— Да. Не нужно меня мариновать в лечебнице. Я в полном порядке.
— Ага. Знаешь, тогда было непохоже.
Я посмотрел на лицо старшего брата. Мы были очень сильно похожи. Только у него глаза мамины, карие, и лицо немного шире, с грубоватой линией подбородка. Но если не брать во внимание эти мелочи, я словно смотрел на себя, повзрослевшую и поумневшую версию.
— Вань, я тебе тысячу раз сказал. Это была последняя капля.
— Да, это была последняя капля моего терпения. Оно закончилось.
Иван поднялся, начав измерять шагами палату. Брат замер у окна, повернувшись ко мне спиной.
— Милу похоронили?
Иван провёл ладонью по голове. Сейчас у него была короткая стрижка. Почти под ноль.
Давно он так стрижётся? Не помню… Кажется, в первый раз я увидел брата с такой стрижкой в ту ночь, когда он вытащил меня из клуба мертвецки пьяным.
— Похоронили, Арс. Или ты думаешь, стали бы дожидаться, пока ты просохнешь?
— Вань, прекращай, — попросил я. — Просто мне башню тогда сорвало из-за расставания и её выкрутасов.
Брат обернулся, сложив руки под грудью.
— Тебе всегда от этой шмары башню срывало. Непонятно только, что ты в ней нашёл.
— Сам не знаю, — признался я. — Реально, брат, не понимаю. Это как бзик.
— Твой бзик уже лежит в могиле. Надеюсь, что теперь ты окончательно покончил со всеми выкрутасами.
— Да, — согласно кивнул я. — Мне надо вернуться к работе.
— Не беспокойся. Сейчас я занимаюсь делами фирмы.
Я мгновенно поднялся с кровати.
— Нет. Довольно бока отлёживать. Я пришёл в себя уже давно и готов вернуться. Ты зря держал меня в лечебнице три недели. Это впустую потерянное время, Вань.
Брат сжал моё плечо пальцами:
— Знаешь, я так не считаю. Сейчас ты похож на человека, а не на конченного психа.
Я отошёл от брата, размял шею и уставился в окно.
— Скоро кончится ноябрь. А я проебал половину осени.
— Нет, — поправляет меня брат. — Ты проебал почти целый год, пока носился со своими недо-отношениями с этой шалавой Миланой.
Я молча проглатывал справедливые поправки, внесённые братом. У меня было время подумать обо всём.
О Милане, в том числе. Она всё ещё сидела занозой внутри, от которой нарывало гноем. Но я чувствовал, что скоро этот нарыв прорвёт, потом станет легче.
— Даже ничего не возразишь? — удивился брат.
