С бешено колотящимся сердцем подскочила на кровати и застонала от боли — от неудобного положения, обе мои руки онемели и теперь болтались безвольными плетьми.
— Ммм… — простонала, чуть не плача.
В мою комнату снова постучали.
— Войдите! — крикнула я.
— Тамара Юрьевна, простите, что беспокою вас, — произнесла извиняющимся тоном, вошедшая Валентина. — Я хотела спросить, что вы желаете на ужин?
Поморщилась, когда в руках появилось сильное покалывание, но зато я снова смогла ими управлять.
— А Руслан уже вернулся? — чёрт, я уже начинаю походить на томящуюся одиночеством домохозяйку.
— Да, Руслан Германович вернулся полчаса назад. Через час будет готов ужин, и я просто подумала, может быть, у вас есть какие-то предпочтения…
Предпочтения?
— Валентина, честно говоря, я даже думать не могу про еду. Я так устала, хотя это смешно, потому что, по-моему, я ничего особенного сегодня не делала, — сказала с усталой улыбкой и потом очень тихо добавила, больше для самой себя: — И боюсь представить, что будет завтра.
— Это не так, — улыбнулась в ответ экономка. — Думаю, у вас просто стресс. Ведь ваша жизнь меняется, вы ждёте ребёнка, скоро станете женой Руслана Германовича. Не удивительно, что вы устаёте, ведь вы постоянно об этом думаете. А тревожные мысли, порой, лишают нас душевных и физических сил гораздо больше, чем физические нагрузки.
Я склонила голову, глядя на неё.
— Вы правы. Мне всё время кажется, что происходящее сейчас — это всё не на самом деле.
— Это происходит на самом деле, Тамара Юрьевна. Но вам нужно расслабиться, например, принять ванну или погулять вечером в парке. Руслан Германович очень любит свой парк. Попросите его, пусть он вам его покажет.
Я удивлённо на неё уставилась.
Это точно та самая Валентина? Буквально недавно она относилась ко мне с пренебрежением, а сейчас, старалась расположить меня к себе.
Чувствует свою вину? Не уверена. Скорее всего, просто боится за своё место. Наверное, Валентина подумала, что я пожалуюсь на неё Руслану.
Хмыкнула про себя. Я бы ни за что не стала ему жаловаться, так как считаю такое поведение проявляем слабости и признания себя как никчёмного руководителя. А руководить я умела.
Улыбнувшись ей шире, ответила:
— Спасибо вам, Валентина. Думаю, я попрошу Руслана о вечерней прогулке. А по поводу ужина — я не прихотлива в еде. По крайней мере, пока.
Валентина посмотрела в область моего живота и кивнула.
— Хорошо. Я приглашу вас к ужину, — она уже взялась за дверную ручку, но остановилась и обернулась ко мне. — Ещё кое-что…
— Что такое? — спросила, прикрывая ладонью свой зевок.
— Не сомневайтесь в Руслане Германовиче. Он хороший человек, просто рядом с ним всегда появлялись не те женщины. А вы другая. И извините меня за мои недавние сомнения в вас.
Я не то, чтобы ответить не успела, но даже осмыслить сказанные ею слова, мой мозг толком не успел, как Валентина уже ушла.
А я снова осталась одна, правда, с чувством неожиданно проснувшегося голода.
* * *
Я должна выглядеть хорошо и даже больше. Я просто обязана быть красивой. Руслан непростой человек, он влиятельный бизнесмен. И если вспомнить всех его спутниц, то становится понятно, что он особенно ценит в женщинах — это их внешность. Если на поверхности всё выглядит хорошо, то внутреннее наполнение редко кого волнует. Я уверена, что абсолютно все его бывшие женщины были красивы, вежливы и довольны своим статусом, но не более того. Я же не только красива, но и умна.
Для ужина я выбрала длинное шёлковое платье с бисером насыщенного изумрудного цвета. К нему шло шифоновое полупрозрачное болеро — очень тонкое, воздушное и было оно будто невесомое облако.
На платье ещё висела бирка магазина. Так случилось, что не выдалось повода его надеть и выгулять. Платье было слишком простым для светских приёмов, но слишком нарядным для обычных прогулок. А вот для сегодняшнего ужина подходило в самый раз. Всё-таки, мы с Русланом начинаем нормально общаться. Наверное.
С чёрными босоножками от Valentino образ стал полностью завершённым. Разглядывая себя в зеркале, я чуть-чуть повернулась, и подол платья заструился в ту же сторону.
Убрала за ухо прядь ещё немного влажных волос и лукаво улыбнулась своему отражению.
Не стану кривить душой — выглядела я прекрасно.
Валентина позвала меня к ужину ровно в установленное время. Когда я предстала перед экономкой, она даже рот приоткрыла от моего внешнего вида.
— Ох… — выдохнула она. — Тамара Юрьевна, вы потрясающе выглядите! Руслану Германовичу будет приятно, что вы нарядились для него.
— Ну-у-у… в основном, я нарядилась для себя, — произнесла в ответ. Признаваться совершенно чужой мне женщине, что я старалась для Ладомирского, ни за что не стану.
Валентина кивнула и проказливо улыбнулась.
— Что? — спросила у неё.
В её глазах заплясали бесенята, она поджала непроизвольно улыбающиеся губы, но всё-таки сказала:
— Руслан Германович явно не ожидает от вас такой… красоты.
Пожала плечами. Но внутри стало волнительно. Всегда приятно, когда тобой восхищаются мужчины, особенно такого опасного вида как Ладомирский.
Если я хочу его приручить и влюбить в себя, то должна соответствовать ему и делать вид, что играю в его игру.
Очень медленно и осторожно я спустилась по хрустальной лестнице вниз и прошла в столовую, где уже был накрыт стол на двоих. Я замерла в дверях и улыбнулась.
Ожидая меня и что-то просматривая в планшете, в кресле ожидал меня Руслан. Его поза была расслабленной и умиротворённой. Рукава его белой рубашки были закатаны до локтей, оголяя сильные, перевитые венами руки. Волосы были слегка взъерошены, а на лице проступала тёмная щетина. Такой чуть небрежный и брутальный вид ему невероятно шёл. Мне вдруг до зуда в кончиках пальцев захотелось взять блокнот и карандаш, чтобы запечатлеть Руслана таким.
— Добрый вечер, — мурлыкнула я, не спеша, входя в столовую.
Услышав меня, Руслан оторвал от планшета взгляд. Дело, требующее его внимания, резко было забыто. Всё его внимание теперь устремилось на меня.
Видя, как мужчина следит за каждым моим движением, я невольно улыбнулась шире. Буду откровенна с самой собой — мне было неважно его одобрения, но я была рада тому взгляду, каким Руслан одарил меня.
Он поднялся с кресла и отодвинул для меня стул.
— Тамара, — произнёс он тоном удивлённо-восхищённым и коснулся тыльной стороной ладони моей скулы. — Ты великолепна. Не думал, что увижу тебя такой же роскошной, не хуже, чем ты была на приёме.
