Зато Азим не проронил ни слова и почти не смотрел на Джохару. А она то и дело отводила взгляд в его сторону, ожидая увидеть ту самую улыбку или хоть какую-то поддержку в его глазах. Что-то, что убедило бы ее в правильности выбора. В том, что их брак может быть настоящим.
— Пора, — объявила Басима и, хлопнув в ладоши, отошла в сторону.
На лице мамы не было ни единой эмоции. Уже много лет Наима не проявляла никакого интереса к окружающему миру. Казалось, для нее свадьба дочери — обычное событие, не больше и не меньше любого другого.
Джохаре было не привыкать. Она давно уже не надеялась услышать от матери доброе слово. «Эмоциональное отсутствие» — так окрестил состояние Наимы врач.
— Да хранит Бог ваш союз, — наконец сказала Наима, и ее холодные губы коснулись лба Джохары.
Джохара смотрела в глаза матери, надеясь услышать хоть что-то еще. Может быть, мама скажет, что и ей было так же боязно в первую брачную ночь. Знала ли она мысли своего мужа в тот вечер? Джохаре так нужен был мудрый совет от более опытной женщины. Как вести себя в браке, в котором нет любви?
— Спасибо, мама, — прошептала Джохара, и мама вновь отошла в сторону.
Ее миссия была исполнена. Утром она уже улетала во Францию, и Джохара не имела понятия, когда они снова увидятся. Вся ее прошлая жизнь уходила в небытие. Оставался только Азим.
Оглядев по кругу всех служанок, Джохара набрала в грудь воздуха и пошагала к спальне супруга.
Услышав в коридоре отдаленные женские голоса, Азим мгновенно напрягся. Он ждал этой минуты с того самого дня, когда впервые поцеловал Джохару.
Как часто не мог он заснуть, представляя себе предстоящую ночь. А теперь, когда время пришло, он чувствовал себя неуверенным юнцом.
Дневная церемония прошла по всем традициям и обычаям — помпезно и грандиозно. И Азим идеально исполнил свою роль. Да, пожалуй, роль — самое подходящее слово. Эмоционально он был отстранен от всего происходящего. То и дело он поглядывал на Джохару, подмечая ее молодость и красоту. Он видел сощуренный взгляд своего деда и то, как Малик сжимал руку Грейси. Головой Азим понимал, что находится у себя дома и окружают его свои люди. Но в душе он чувствовал себя одиноким узником, заточенным за решеткой в тюрьме незнакомой страны.
Он всегда был и будет один. По-другому у него не получалось и вряд ли когда-то получится. Вот и сегодня он будет так близок к женщине, как это только возможно. Но даже это не спасало от чувства безысходного одиночества, снедавшего его долгие годы вынужденного изгнания. Испещренное шрамами тело напоминало о мести, о которой Джохара не узнает никогда. Он закрылся от всех людей, потому что впустить кого-то в свой мир — значит дать ему ключ ко всем своим слабостям. И тогда жди беды. В один из дней даже самый близкий человек непременно вонзит тебе в спину кинжал.
И Джохара не исключение. Иначе почему она задает так много вопросов? Она хочет знать о нем больше. С одной стороны, это настораживало его. С другой — ему было приятно. Ведь где-то в глубине души он хотел, чтобы кто-то узнал его по-настоящему.
«Боже, как это глупо».
Раздался стук в дверь, и ровно через пять секунд в спальню Азима влилось целое море из женщин. Они смеялись, подшучивали и, опуская глаза, подталкивали Джохару вперед. В какой-то момент Джохара споткнулась, наступив на подол своей длинной накидки. Но тут же выпрямилась и, покраснев, подняла взгляд на Азима… и тут же опустила, словно устыдившись.
Служанки, исполнив свою часть ритуала, спиной назад выходили из спальни своего господина. Наконец дверь с негромким щелчком закрылась за последней из них.
Они остались одни.
Джохара по-прежнему стояла опустив взгляд. Ее тело покрывала сатиновая накидка, волосы были закручены в крупные петли и в свете люстры отдавали иссиня-черным блеском.
Азим откашлялся.
— Выглядишь изумительно.
— Спасибо, — тихо ответила Джохара с откуда-то взявшейся хрипотцой в голосе.
Азим догадался — это от волнения. Он видел, что тело ее немного дрожит. Если даже он чувствовал себя неуверенно, то сложно представить, каково сейчас Джохаре. Ее буквально впихнули в комнату к почти незнакомому мужчине, словно девственницу на алтарь жертвоприношения.
В каком-то смысле так оно и было.
— Хочешь выпить? — решительно спросил Азим.
Он заказал бутылку шампанского и уже открывал ее, заранее подготовив два бокала. Им обоим не помешает расслабиться. Джохара подняла удивленные глаза — чистые, как два райских озера.
— Я ни разу не пила шампанское.
— Несомненно, сейчас самое время.
Джохара кивнула и, приняв из рук мужа бокал, сделала глоток.
Она скорчила рожицу.
— Какое газированное.
Азим улыбнулся, в очередной раз удивленный и тронутый ее честной реакцией на происходящее.
— Да, шампанское всегда газированное, — пояснил он.
Джохара посмотрела на него неописуемо невинным детским взглядом и сказала:
— Мне все это кажется таким странным.
— Еще бы.
— Смотри. — Она протянула вперед руку, изрисованную хной. — На это ушло несколько часов.
— Очень красиво, — констатировал Азим.
— Но немного глуповато, ты не находишь?
— У каждой традиции есть причина.
— Понимаю. — Джохара сделала второй глоток шампанского. — Местным племенам всегда приятно, что кто-то и сегодня выполняет их вековые традиции. Как ты думаешь, им понравилась церемония?
Азим поднял глаза к потолку.
— Хочется верить, что да.
Когда Азим вернулся во дворец, Малик предоставил ему подробный отчет. В племенах шептались, что наследник престола мог вернуться чересчур европеизированным. Кто-то успел пустить слух, что Азим намерен свернуть с пути, проложенного его предками.
Впереди его ждет ряд изнурительных переговоров с вождями племен. Нужно будет убедить их в преданности ритуалам и обрядам Апазара, чтобы в стране не вспыхнула новая гражданская война.
Но Азиму не хотелось думать об Алазаре.
Джохара сделала круг по комнате. Накидка чуть слышно шуршала о ее худые ноги. Азим видел контур ее груди под сатином, и его кулаки непроизвольно сжимались. Предвкушение грядущего делалось невыносимым.
— Это твоя спальня? — спросила Джохара.
— Да.
Джохара бросила взгляд на огромную кровать с балдахином. Затем, чтобы не выдавать волнения, осмотрела всю спальню.
— Она никак тебя не раскрывает.
Азим отвел взгляд в угол комнаты. Посмотрел на одну стену, затем на другую. Потом снова взглянул на жену.
— Почему она должна меня раскрывать?
