Джохара повернулась к нему и пожала плечами.
— Потому что это спальня. Здесь твое личное пространство.
— Да, но я не так давно вернулся во дворец.
— И все же здесь могли бы быть книги, фотографии. Что-то твое. У каждого человека есть что-то свое.
На этот раз плечами пожал Азим. Зачем она сравнивает его с другими людьми?
— В Неаполе я тоже не увидела ничего такого, — продолжила Джохара.
— Так и есть, — подтвердил Азим. — Я не люблю выпячивать себя.
Он не лукавил. Вещи не имели для него никакой ценности. Дома, машины, яхты — все это было у Азима, но он как будто не замечал этого. Вещи можно купить, а можно продать. Если ты не придаешь вещи особой ценности, тебе не грустно с ней расставаться. И он слишком хорошо знал, что значит терять то, что дорого.
— Мне непонятно одно, — аккуратно проговорила Джохара. — Значит ли это, что ты прячешься, или тебе действительно нечего скрывать?
Она смотрела на Азима широко открытыми глазами. Похоже, ей искренне хотелось услышать ответ. Вот только Азиму нечего было сказать.
Нечего скрывать? Ему есть что скрывать. Даже слишком много. Шрамы и раны, темноту прошлого. Позор, в конце концов. Все это Азим действительно хотел скрыть от Джохары. Вот только видя, какими глазами она смотрит на него в эту минуту, он чувствовал, что она уже проникла в его тайны.
Не желая давать прямой ответ, он нашел, за что зацепиться.
— Ты упомянула фотографии. У меня их нет, потому что в моей жизни было не много моментов, которые мне приятно вспоминать.
— А люди? — спросила Джохара, но Азим лишь пожал плечами. — Может, хотя бы родители.
— Мой отец был слабым человеком. После смерти матери он отстранился от нас.
— Но ваша мама умерла, когда вы были совсем маленькими, — вспомнила Джохара.
— Мне было шесть лет. Но до этого я почти не видел ни ее, ни отца.
— Вас растил дедушка.
— Да.
— Я так поняла, он тяжелый человек.
Джохара увидела, как Азим поджал губы.
— Да.
— А твой брат? — осторожно поинтересовалась Джохара. — Вы были близки?
На мгновение Азим вспомнил маленького Малика. Его иссиня-черные волосы и открытый миру взгляд. Перед глазами мелькнула картинка, как они вместе лежат на полу и строят самолет. Они вместе смеялись и шутили. Азим почти что почувствовал ту легкость, которую ощущал тогда. Но уже через секунду словно черная туча заслонила горизонт.
— Были, — коротко ответил он. — Но это было давно.
Джохара поняла, что эта тема не подразумевает продолжения.
— Про фотографии мне ясно, — сказала она. — А книги?
— Я их не читаю.
Джохара подняла брови.
— Ты совсем не читаешь книг?
— Я умею читать, если ты об этом, — пояснил Азим с плохо скрываемой нетерпимостью. — И я читаю много документов по бизнесу. А читать для удовольствия…
Он отрицательно покачал головой.
От внезапной догадки у Джохары кольнуло в груди.
— Дело в мигрени.
— Да, — признался Азим.
Он не знал, зачем открылся ей в этом. Возможно, хотел, чтобы Джохара все же узнала его получше. Чтоб она поняла, что он не какой-то таинственный шифр, а самый обычный мужчина. Он и так слишком долго жил как призрак. И сегодня ему хотелось выйти из тьмы. Сегодня он был готов чувствовать.
— Ты обращался к врачу? — спросила Джохара.
— Врачи, все как один, твердят, что в моем случае они бессильны. Как бы то ни было, я давно привык жить с болью. В каком-то смысле боль стала частью меня. И если она когда-то уйдет, я уже не буду собой.
Азим сам не верил, что говорит эти слова. Но по какой-то загадочной причине ему хотелось, чтоб Джохара их слышала.
— Любой опыт формирует нас как личность, — тихо сказала Джохара. — Но если что-то ушло, это не значит, что ушли и мы.
— Возможно.
Азим не был до конца согласен с этим философским утверждением. Если у него отнять боль, страдания, тревогу… Что от него останется?
Джохара подняла одну бровь.
— Похоже, ты не согласен.
— Похоже, тебе придется меня убедить. — Азим уже не мог бороться с желанием. Он хотел дотронуться до нее. Почувствовать ту связь, что уже была между ними. — Подойди ко мне, — сказал он и открыл перед собой ладони.
Его руки были теплыми и мягкими на ощупь. Едва Джохара их коснулась, Азим притянул ее к себе. Она стояла перед ним, и грудь ее вздымалась. Грудь, что просвечивалась под тонким сатином халата. Джохара подняла глаза — чистые, полные надежды. «Надежды на что?» — спрашивал себя Азим, но не хотел думать об этом сейчас.
Он приподнял руку Джохары, скользнул большим пальцем по ее ладони, поцеловал нежную кожу ее запястья. И ощутил, как содрогнулось ее тело.
— Я хотел вновь до тебя дотронуться, — тихо признался он. — Очень.
— А я хотела, — прошептала Джохара, — ощутить твои прикосновения.
— Ты не боишься?
— Нет. Только немного волнуюсь.
— Волноваться не нужно. — Азим приподнял пальцами подбородок Джохары так, что теперь они смотрели друг на друга. — Я не причиню тебе боли.
— И все же мне будет больно, — проговорила Джохара, стыдливо опустив взгляд.
— Разве что немного. По крайней мере, так говорят люди.
— Когда ты потерял девственность?
Азим улыбнулся — то ли вопросу, то ли покрасневшим щекам Джохары.
— Давно.
— Зря я спросила. — Джохара закусила губу. — Прости.
— Нет-нет, — пожал плечами Азим. — Это была случайная встреча без последствий.
— Ты ее помнишь?
— Смутно.
Джохара опустила глаза и пожала плечами. Азим же испытал приступ чувства вины от собственного признания. Возможно, ему и впрямь было чего стыдиться. У него были женщины, но женщин он не знал совершенно. Секс — единственное, что он умел от них получать.
— Я подолью шампанского, — сказал Азим, беря в руки бутылку.
Джохара улыбнулась и сделала глоток.
— По-моему, ты хочешь меня споить.
— Двумя бокалами? Это вряд ли.
Азим явно не хотел, чтобы Джохара опьянела. Чуть-чуть расслабилась и открылась ему — это да.
— Я не большой специалист по спиртному, — сказала Джохара. — Максимум выпивала бокал вина, когда приезжал отец.
Эта фраза напомнила Азиму о том, что он давно хотел спросить.
— Твоя мама болеет, — то ли спросил, то ли утвердил он, подводя Джохару к глубоким креслам у окна.
