Гольдштерн некоторое время осторожно играл с лабрадором. Похоже было, что он еще испытывает боль от резких движений. Но в целом видно было, что дела у него идут на поправку.
Спустя некоторое время Гольдштерн опять обратился ко мне. Его интересовало все, что касалось Мани. Я рассказала ему, чем его кормят и как часто мы с ним выходим гулять. Также я сообщила, что на прогулку с нами выходит Наполеон и Мани помогает мне обучать его.
Гольдштерн с довольным видом кивнул:
– Я еще при первой встрече понял, что ты умеешь обращаться с животными. Можешь гордиться этим.
– Завтра же запишу это в свой дневник успеха, – нечаянно вырвалось у меня.
Гольдштерн удивленно поднял на меня глаза.
– Ты ведешь дневник успеха? Кто тебя этому научил?
Я покраснела. Как мне ему объяснить? Я ведь никому не имела права рассказывать, что Мани умеет говорить и что он учит меня многим вещам.
Гольдштерн почувствовал, что мне не по себе. Вопросительное выражение тут же исчезло с его лица.
– Давай не будем говорить об этом, – предложил он.
– Да нет, что вы, – поспешно сказала я. – Я только не могу вам сказать, кто подал мне эту мысль.
К моему удивлению, Гольдштерн принял мое объяснение без всяких возражений.
– У меня тоже есть свои тайны, и я ничего не имею против, если собеседник хочет сохранить что-то в секрете.
После такого ответа у меня стало легче на душе. Видимо, Гольдштерн относился ко мне всерьез.
– Я все время думаю, – сказал он, – что отличает тебя от большинства детей. Ты не можешь мне сказать?
Я задумалась. Пока у нас не появился Мани, я была совершенно «нормальной». Но теперь все изменилось.
– Просто я думаю о других вещах, – ответила я. – Я хочу заработать деньги, чтобы полететь в Калифорнию и купить себе ноутбук.
Я рассказала Гольдштерну о своем перечне из десяти желаний, о копилках, об альбоме мечты, о том, сколько денег я заработала за первую неделю, выгуливая Наполеона, а также о денежных проблемах родителей и о Марселе.
Гольдштерн слушал очень внимательно. Он был прекрасным слушателем. Когда я закончила свой рассказ, он сказал:
– Кира, меня очень порадовало то, что ты мне рассказала. Я уверен, что ты осуществишь все свои желания. Главное, чтобы никто не мог сбить тебя с пути.
– Мама меня уже высмеяла, – перебила я его и рассказала о том случае, когда мама нашла мои копилки мечты.
– Над тобой будут смеяться и другие люди. Но таких, которые будут относиться к тебе с уважением, будет еще больше, – успокоил меня Гольдштерн. – Кроме того, я не думаю, что мама хотела тебя обидеть. Видимо, эта идея просто показалась ей нереальной. Но часто легче бывает добиться несбыточных целей, чем самых обычных и мелких. Ведь если ты ставишь перед собой большую цель, то и стараться надо намного больше.
Тем временем Мани убежал в парк и носился там среди кустов.
– Мы еще не обсудили с тобой один очень важный пункт, – продолжал Гольдштерн. – Ты уже долго ухаживаешь за Мани, и я должен возместить тебе все расходы.
– Но корм покупаю не я, а родители. Кроме того, я очень люблю Мани, – ответила я.
– Я хочу выписать для твоих родителей чек, – невозмутимо продолжал Гольдштерн. – Кроме того, неплохо было бы, если бы ты как-нибудь привезла их сюда. Может быть, я смогу чем-то им помочь.
Услышав эти слова, я почувствовала облегчение. Дело в том, что я не знала, как заговорить с ним о том, чтобы он дал консультацию моим родителям. А Гольдштерн продолжал:
– Но и ты тоже должна что-то получить… Дай-ка я подсчитаю. Ты ухаживаешь за Мани уже почти целый год. Что ты скажешь, если я оценю твою работу в 5 евро за день?
Это меня смутило.
– Я это делала, потому что сразу полюбила Мани, а вовсе не из-за денег, – сердито ответила я.
Гольдштерн рассмеялся. Но у меня почему-то не было ощущения, что он смеется надо мной.
– Кира, большинство людей думают точно так же, как и ты. Когда-то и у меня были похожие мысли. Но назови мне хоть одну причину, по которой нельзя зарабатывать деньги, занимаясь любимым делом.
Что-то похожее я уже слышала. Да, правильно, об этом мне говорили и Марсель, и Ханенкамп. И все же меня не покидало чувство неловкости.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – продолжал Гольдштерн. – Я даю тебе 5 евро в день как раз потому, что ты любишь нашего Мани. Я уверен, что ему с тобой хорошо. Именно искреннее отношение к делу и делает твою работу такой ценной.
Он, конечно, полностью не убедил меня, но искушение было слишком велико. Я попыталась подсчитать, сколько же это получится за год…
У меня есть дурная привычка кивать головой и прищуривать глаза, когда я считаю в уме. Господин Гольдштерн рассмеялся, и я поняла, что он меня раскусил.
– Да, это немалые деньги, – сказал он серьезным тоном. – Но я хочу поставить тебе одно условие. Пятьдесят процентов из них ты должна сэкономить.
– Я их все сэкономлю, – радостно воскликнула я. – Ведь мне надо следующим летом в Сан-Франциско.
– Под экономией я понимаю вовсе не это, – возразил он мне. – Ты же так или иначе потратишь эти деньги. И это правильно. Деньги для того и созданы. Но ты должна отложить половину этих денег и ни на что их не тратить.
– А зачем же тогда деньги, если их не тратить? – удивленно спросила я.
– Чтобы жить на них, – объяснил Гольдштерн. – По этому поводу я могу рассказать тебе одну историю.
Я очень люблю всякие истории, поэтому уселась поудобнее и приготовилась слушать. Тем временем вернулся Мани и улегся у наших ног. Казалось, что ему тоже нравится тема, которую мы обсуждаем.
– Жил-был один крестьянин. Каждое утро он приносил из курятника яйцо себе на завтрак. Но в один прекрасный день он обнаружил, что его курица снесла золотое яйцо. Сначала он подумал, что это чья-то шутка, и на всякий случай отнес яйцо к ювелиру. Тот подтвердил, что яйцо из чистого золота. Крестьянин продал яйцо за большие деньги. Вечером он закатил роскошный пир. На следующий день мужчина поднялся пораньше и пошел в курятник, чтобы посмотреть, не снесла ли курица еще одно яйцо. И действительно, в гнезде лежало новое золотое яйцо. Так продолжалось в течение нескольких дней. Но потом крестьянина одолела жадность. Он злился на курицу за то, что она не могла объяснить ему, каким образом это делает. Ведь тогда он смог бы сделать это сам. Кроме того, эта лентяйка-курица могла бы нести по два яйца в день. В конце концов крестьянин настолько разозлился, что побежал в курятник и зарезал курицу. С тех пор золотых яиц у него больше не было. Мораль этой истории такова: не режь курицу, несущую золотые яйца, – Гольдштерн замолчал, откинулся в кресле и выжидательно посмотрел на меня.
– Вот дурак! – воскликнула я. – Теперь у него не будет золотых яиц.
