Мой бизнес тоже развивался. Теперь у меня была уже двадцать одна собака, и всех их надо было выгуливать, вычесывать и дрессировать. Конечно, в одиночку справиться со всем этим было невозможно, но я уже научилась у Марселя подключать к делу других детей. Моника тоже зарабатывала неплохие деньги. Вскоре, однако, я совсем запуталась в делах и уже не знала, с кого, когда и сколько мне получать.
Вот тут-то я и поняла, насколько это хорошо, когда у человека возникают проблемы. Мне пришлось искать выход из создавшегося положения, и это позволило мне узнать много нового. Я поняла, какую большую помощь может оказать компьютер. Излишне говорить, что у меня к тому времени уже давно был ноутбук. Теперь я значительно меньше времени тратила на уроки, домашние работы выглядели куда аккуратнее и оценки в школе улучшились.
Я научилась вести бухгалтерию. В этом мне очень помогла госпожа Ханенкамп. Компьютеры и бухгалтерский учет – это ее хобби.
Конечно, заработки у меня тоже увеличились. Я по-прежнему неуклонно их распределяла: 50 процентов – на «курицу», 40 процентов – на реализацию краткосрочных целей и 10 процентов – на текущие расходы. Большинство целей, которые я еще после самого первого разговора с Мани внесла в список, давно были выполнены. Вот только до Америки я еще не добралась, поскольку чувствовала: там меня ожидает что-то совершенно необычное – то, что полностью изменит мою жизнь.
Наш инвестиционный клуб работал с большим успехом. Хотя на седьмом месяце нашей деятельности курсы акций упали, мы не стали их продавать, поэтому не понесли никаких потерь. Затем курсы поползли вверх, и в случае продажи акций мы могли иметь неплохой доход. Но для этого не было никаких причин. Мы ведь хотели, чтобы наша «курица» росла и дальше.
У Марселя однажды возникла идея продать часть акций и получить деньги. Но когда госпожа Трумпф спросила его, что он собирается делать с этими деньгами, то он пришел к выводу, что все равно вложил бы их в дело для дальнейшего роста. Поэтому Марсель быстро понял, что продажа акций на данном этапе не имеет никакого смысла.
Мы участвовали в работе уже четырех различных фондов. Регулярные встречи «Денежных магов» доставляли нам огромную радость. На каждом заседании клуба мы узнавали от госпожи Трумпф много нового. Даже Моника начала неплохо разбираться в делах. Неудивительно, что мы делились хорошими советами с родителями и они постепенно начали прислушиваться к нашим рекомендациям.
Господин Гольдштерн полностью поправился и с головой ушел в дела. Мани остался у меня. Разумеется, я по-прежнему каждую субботу приезжала вместе с лабрадором в гости к Гольдштерну. Мы ходили гулять, а после прогулки я беседовала с ним, угощаясь вкуснейшим тортом и какао. Каждый раз я узнавала что-то новое. Деньги были для него совершенно нормальной и естественной вещью. От этого и у меня постепенно менялось отношение к деньгам.
Раз в месяц Гольдштерн читал лекции для своих клиентов о денежных вкладах. Однажды он спросил меня, не хочу ли и я прочитать лекцию для детей его клиентов. Я согласилась. В первый раз пришло только семеро детей. Но затем слухи об этом разошлись по округе, и на следующие лекции приходило уже по 20–30 человек. За каждое выступление я получала 40 евро.
А несколько дней назад у Гольдштерна появилась новая идея. Он предложил мне основать с ним совместную фирму, которая помогала бы детям инвестировать деньги. Мужчина пришел к этой мысли, когда я показала ему папку с материалами, полученными от госпожи Трумпф. Мне эта идея показалась гениальной. Подумать только: у меня будет совместная фирма с финансовым светилом Гольдштерном!
Я поинтересовалась, почему он хочет открыть фирму именно со мной. Его ответ так и просится в мой дневник успеха: «Потому, что ты заслуживаешь этого своими знаниями и результатами работы. Если бы я не считал, что добьюсь с тобой больших успехов, чем при работе в одиночку, то и не делал бы такого предложения. Ты сможешь привлечь больше детей в качестве клиентов, чем я».
Моя окрепшая к тому времени уверенность в себе подсказала мне, что он прав.
И все же я сильно волновалась, так как чувствовала, что впереди меня ждут новые приключения.
Записав все это, я откинулась на стуле и решила перечитать весь текст, набранный на ноутбуке. Я пришла к выводу, что написано неплохо.
Затем мой взгляд упал на Мани. Я задумчиво посмотрела на него. Мы уже долго не разговаривали, и я давно хотела спросить его о причинах этого. Но мне было страшно. Я не могла точно определить, чего боюсь, но чувствовала, что может произойти что-то непоправимое.
Однако теперь я решилась. Я уже научилась не прятаться от вещей, которые вызывают у меня страх. Недолго думая, я нацепила поводок и пошла вместе с Мани в лес. Тем не менее у меня по-прежнему оставалось какое-то неясное чувство, а в горле стоял комок. Мы шли медленнее, чем обычно.
Наконец мы добрались до нашего убежища. Мы уже давно здесь не были, и проход почти зарос. Понадобилось немало времени, чтобы расчистить его и попасть внутрь. Там тоже все было не так уютно, как раньше. Что-то безвозвратно изменилось.
Мне было грустно. Я хотела поговорить с Мани. Он уже так давно не разговаривал со мной, что порой мне приходила в голову мысль, будто все наши прежние беседы мне только почудились. Но ведь это было не так!
Я с отчаянием ждала доказательств того, что Мани все же умеет говорить.
Выражение «лица» Мани вдруг изменилось, и мне показалось, что вернулись те времена, когда он впервые заговорил со мной.
– Кира, не так важно, умею ли я говорить.
Я обрадовалась до глубины души. Я несомненно слышала голос Мани. А лабрадор тем временем продолжал:
– Намного важнее, способна ли ты услышать и понять меня. Точно так же дело обстоит и с книгой, которую ты сейчас пишешь. Кто-то из тех, кто ее прочитает, не услышит твоих слов и не сможет измениться. А кто-то начнет с умом относиться к деньгам. У них будет более счастливая и полная жизнь.
Мани умолк, и я опять засомневалась в том, что он действительно со мной говорил. И вдруг я отчетливо поняла, что это был не сон. Я не могла объяснить этого, да мне и не нужны были никакие объяснения. У меня внутри все похолодело: я была уверена, что Мани говорил со мной в последний раз. От тоски у меня перехватило дыхание. Я обняла Мани и прижала его к себе изо всех сил, словно пытаясь остановить этот момент.
А затем я вспомнила слова Гольдштерна: «Не грусти о том, чего у тебя больше нет, но благодари то время, когда оно у тебя было».
Для меня это означало, что теперь мне придется обходиться без советов Мани. Но в этом была и своя положительная сторона. Если он больше не мог говорить, то опасность для него миновала. Никто не будет ставить на нем опыты. Все воспримут мою историю как фантазии маленькой девочки. Я тихонько заплакала. Мани повернул ко мне свою морду и лизнул меня. На этот раз я ничего не имела против. Я плакала долго, и от этого мне становилось легче.
Через некоторое время ко мне вернулась способность ясно мыслить. Я с благодарностью вспоминала обо всем, чему научил меня Мани. Я больше не сомневалась в том, что однажды стану очень богатой. Возможно, даже очень скоро. Теперь я уже имела право рассказать свою историю. Никто не сможет достоверно определить, была она плодом моего воображения или Мани действительно со мной разговаривал. Меня охватило чувство глубочайшей благодарности. От счастья я не могла вымолвить ни слова. Мы еще долго сидели с Мани в нашем убежище, понимая, что пришли сюда в последний раз. И вдруг мне стало ясно, чем должна заканчиваться моя книга. Я пришла домой и написала:
