– Да, вы правы, мадам, – сказал, выслушав рацию, дежурный по станции. – Маленькая девочка дёрнула стоп-кран, и теперь они будут подавать поезд задним ходом, чтобы доставить её назад.
Все, кто окружал его, весело зашумели.
– А ещё, – добавил дежурный, обращаясь на этот раз к полисмену Грину, – они просят прибыть сотрудника полиции, потому что в поезде находится преступник.
– Преступник?! – ахнул полисмен Грин. – Как вы думаете, моей возлюбленной угрожает какая-нибудь опасность?!
– Ла Белиссима и есть эта преступница! – сказала Вайолет. – Я давно уже пыталась втолковать вам это…
– Не говори глупостей, Вайолет, – перебил её полисмен Грин. – Разве может такая милая, такая прелестная женщина, как моя Ла Белиссима, оказаться преступницей? Нет, это просто невозможно! Лучше я позвоню и вызову подкрепление. На всякий случай.
И он занялся своей рацией.
Так случилось, что где-то неподалёку в кафе как раз заканчивал ужинать шеф местной полиции. Услышав сообщение полисмена Грина по рации, он решил подъехать на вокзал, чтобы своими глазами посмотреть на то, как будет действовать полисмен-англичанин.
На платформу шеф полиции вышел в тот момент, когда к ней подтягивался возвращающийся поезд. Открылась дверь вагона, и из неё на перрон выскочила Роза, радостная и очень довольная.
Вслед за Розой показалась проводница и, наконец, Ла Белиссима. Она, очевидно, совсем забыла о том, что сняла свой грим всего наполовину, и потому выглядела очень странно (и это ещё мягко сказано!). Вайолет и все остальные сразу окружили Розу, а шеф полиции подошёл к полисмену Грину.
– Где преступник, Грин? – спросил он.
– Вот она, – вместо Грина ответила проводница. – У этой синьоры в багаже около шестидесяти черепашек и никаких документов, разрешающих вывезти их.
– Как?! – оторопел полисмен Грин. – Любовь моя, это… правда?
– Я понятия не имела, что нельзя провозить с собой домашних питомцев без какого-то там специального разрешения! – запротестовала Ла Белиссима.
– Шестьдесят домашних питомцев?! – ехидно уточнил шеф полиции.
– Но что поделать, если я так сильно люблю животных? – надула губки звезда мировой оперы.
– Любите животных? Нет, мадам, это называется иначе. Вы занимаетесь их контрабандой, – ответил он.
– Я?! Контрабандой?! – притворно ужаснулась Ла Белиссима. – Да как вы смеете?! Реджинальд, дорогой, почему ты не спешишь защитить мою честь?
– Э-э… Сэр, я думаю, что умышленной контрабанды здесь не было… По видимости, это просто недоразумение, – залепетал полисмен Грин.
– Вот как? – поднял брови шеф полиции. – Ну, хорошо, разберёмся с этим «недоразумением» в полицейском участке. Мадам, прошу вас следовать со мной.
– Никуда я не пойду! Реджинальд, уладь же ты всё это! – взвизгнула Ла Белиссима.
– Видишь ли, любовь моя, я не уверен, что мне это удастся… Улики серьёзные, преступление налицо, так что…
– Хватит, заткнись уже, идиот! – взревела Ла Белиссима. – И не называй меня «любовь моя»! Никакая я тебе не любовь, и никогда не была ею! Ты тупой никчёмный зануда, вот ты кто! Дурак!
Казалось, полисмен Грин вот-вот расплачется. Но затем, к всеобщему восхищению, он проглотил слёзы и с достоинством ответил:
– Мадам, вы оказались не такой, как я представлял. Я отзываю своё предложение руки и сердца и прошу вас возвратить мне кольцо моей прапрабабушки, которое я вручил вам в момент помолвки.
– Да пожалуйста! Да забери! Подумаешь, дешёвая побрякушка с маленьким бриллиантиком! Тьфу! – Ла Белиссима выудила из своего кармана колечко и швырнула его полисмену Грину.
– Пройдёмте со мной, – сказал шеф полиции оперной певице. – Думаю, для вас же будет лучше уйти до того, как сюда набегут папарацци
с камерами. А вас, Грин, я жду завтра утром в своём кабинете. Хочу услышать, почему вы не раскусили, что женщина, которую вы охраняли всю последнюю неделю, занимается контрабандой.
– Ах, до чего же богатым на события выдался сегодняшний вечер! – с удовольствием сказала Бабушка, когда они дружной командой уходили с вокзала. Ла Белиссиму к тому времени уже увёл шеф полиции, а проводница, с которой они тепло попрощались, второй раз за последние полчаса отправилась в Амстердам.
Все извинились перед дежурным по станции за то, что понапрасну накричали на него, и, выйдя на улицу, принялись решать, идти ли им в отель пешком или взять речное такси. В этот момент Вайолет заметила одиноко сидевшего на скамье полисмена Грина. Вместе с Арти и Розой девочка подошла к нему.
– Полисмен Грин? – позвала Вайолет.
– Ну, полисменом мне, я думаю, недолго быть осталось, – тяжело вздохнул Грин. – Из-за этого случая я почти наверняка потеряю свою работу. Хоть бы форму они мне на память оставили, что ли, – уныло посмотрел он на свои лакированные ботинки.
– Я думаю, оставят, – успокоила его Роза.
– Простите, что не поверил вам тогда, ребята, – сказав это, полисмен Грин замолчал и принялся тереть глаза. – Она назвала меня дураком, а я и есть дурак. Ведь я действительно поверил, что она меня любит.
Ребята сочувственно закивали, ощущая при этом неловкость.
– Слушайте, а как насчёт мороженого? – разрядил обстановку Арти.
Полисмен Грин поднял голову и стал похож на потерявшегося пса, которого внезапно окликнул чудом нашедшийся хозяин.
– Мороженое? А что, как минимум одну порцию я сейчас, пожалуй, осилю, – оживился он, поднимаясь на ноги. – Пойдёмте, я тут знаю одно местечко, там круглые сутки мороженым торгуют. У них самое лучшее в мире крем-брюле, это я вам точно говорю, друзья, можете мне поверить. Такое крем-брюле – пальчики оближешь и язык проглотишь! Эй, а где все остальные? Давайте позовём их с собой…
И они, взявшись под руки, зашагали сквозь тёплую южную ночь.
