За своим изучением я добралась до лица и тут же вздрогнула, наткнувшись на понимающую улыбку и блеск бирюзовых, как морская волна, глаз.
Думает, что подловил, а вот коготь тебе в ребра!
Я, больше не скрываясь, нагло встретила насмешливый взгляд. Это был вызов. За это я точно не собираюсь краснеть.
Мак в ответ повел себя странно. Улыбка превратилась в предвкушающий оскал, и он начал воровато озираться вокруг. Легкий наклон головы, несколько еле заметных жестов, и сзади ехавшие жнецы начали постепенно и незаметно оттеснять от нас всех остальных. И так ненавязчиво они это делали, что привыкшие за три дня поездки к серым Михаэль и Ирэн ничего не заподозрили, как и остальные демоны.
Наблюдая за перестановками и ощущая себя, как за стеной, где с одной стороны я и Мак, а с другой все остальные, я даже не стала возмущаться. Впервые любопытство и азарт победили во мне осторожность.
Кровожадный Рах, когда я стала безрассудной?
Ответа на этот вопрос не было. А вот предвкушение и волнение с удовольствием заполнили все мое естество.
— Идем, — одними губами прошептал Мак, указывая на густую и широкую линию рощи, что отделяла дорогу от полей.
Я в нерешительности замерла, но когда мужчина нагло улыбнулся, лишь наклоном головы и мимикой говоря «Что? Испугалась?», я резко дернула скарха с дороги.
Неужели этот наемник так легко играет на моих слабостях? Нет. Я сама позволяю ему это делать. Только почему? Почему он?
Силуэт ездока легко просматривался сквозь листву, но я все равно послала Дижи рысью, чтобы нагнать провокатора. Еще несколько минут езды между деревьями, и мы вырвались из плена густой рощи. Перед нами простирались необъятные поля, что перетекали снизу вверх согласно холмистой местности. Будто огромные волны навсегда застыли в одном положении. Красиво и впечатляюще. Здесь свободно гулял ветер, ничто не сдерживало его свободолюбивый нрав. Здесь легко парили птицы, пикируя к самой земле в попытке ухватить полевую мышь. Здесь повсюду простор. Здесь все дышит свободой.
Косой луч солнца касается щеки и сообщает о приближающемся вечере. Облака наперегонки плывут по небу, желая захватить всю синь в свои объятья. Высокая трава шепчет о жизни, о процветании, и ее шелест оглушает непривыкший к такому разум. Неужели свобода так ярка и многозвучна?
— Вперед, — говорит Мак, чуть выступив.
— Что? — я все еще оглушена.
— Скачи! — кричит так громко, что Дижи срывается всего на секунду позже коня наемника.
Галоп. Неистовый, стремительный и свободный. Скачи куда хочешь, взрывай копытами скарха поросшую зеленью землю и дыши ароматом весенних трав. Возьми влево, крутись по кругу, перескачи ров и раскрой душу. Руки в сторону, поток холодного воздуха в лицо и дикая, счастливая улыбка, от которой сушит десны, и болят щеки. Вот это я могу назвать СВОБОДОЙ! Не безопасность за стенами, не затворничество в своих землях, а возможность просто нестись куда душа зовет и не трястись за свою шкуру. Да, я никогда не была более свободной, нежели сейчас.
Когда скарх избавился от застоя и присмирел, а я начала задыхаться от избытка чувств, мы остановились.
— Спасибо, — сквозь частые вдохи смогла сказать то, что хотела уже давно.
— Ты добровольно заперла себя в клетку, — спокойно сказал наемник и повел нас к небольшой речушке, на другом берегу которой зеленей непроглядный лес.
— Сегодня ты жила, — легкая улыбка, ни тени превосходства, — ты можешь продолжить это делать, если примешь мою помощь.
И я задумалась. Впервые серьезно, а не просто из привычки все учитывать и планировать. Сегодня я захотела согласиться.
На берег я ступила первой и тут же подбежала к воде. Ледяная, проточная и так хорошо утоляет жажду, что я даже зажмурилась от удовольствия. Поднялась на ноги, только когда начали неметь от холода пальцы. Пусть уже второй месяц весны, но реки еще не прогрелись.
Я встала лицом к закату, что отражался в быстро текущей воде, и только сейчас поняла, что прошло более трех часов. Неужели я так увлеклась скачкой? Тогда понятно, почему Дижи успел спустить всю свою мощь в беге.
— У тебя волосы отдают сиреневым от красных лучей заката, — проникновенный голос сбоку и в волосы вплетаются длинные пальцы.
Я не хочу поворачиваться. Не хочу прерывать колдовское мгновение. Я боюсь.
— Не бойся, — тихий шепот возле освобожденной от сапфировых прядей шеи, и я задыхаюсь от этих ощущений.
Запах грозы становится четче, как и сладковато-терпкие нотки смолы в нем. И я поворачиваюсь. Просто потому, что свои страхи нужно побеждать, и сейчас я смотрю в глаза одному из них.
— Смелость — добродетель, — выдыхает мне в приоткрытые губы, не отрывая взгляда от моих глаз.
В морском шторме я вижу огонь. Это пожарище мне знакомо, ведь я его дитя. Я та, кто порождает это всепоглощающее пламя. В его глазах страсть.
Одновременный рывок навстречу, долгожданное слияние. Поцелуй — единение душ, не тел.
Он проходится влажным языком по внутренней стороне губ, вытягивая этой лаской из меня выдох. Это ему и нужно, разомкнутый вход. И я с наслаждением впускаю его. Касание к небу, поглаживание моего языка и неожиданный укус нижней губы с животным рыком. И страсть затопила обоих. Просто потому, что он разжег ее. Просто потому, что я подпитала ее.
Никогда не думала, что начну срывать рубашку с мужчины с таким остервенением, будто она скрыла от меня смысл жизни. С последней оторванной пуговицей, я поняла, что сделала это зря. Запах его возбуждения немедля пробудил мою основную сущность — жажду. Крепкое сжатие бедра, влажный укус ключицы и требовательная ладонь на напрягшейся груди — все это только усугубило дело, как и разгорячённый мужчина надо мной.
Тогда я не смогла его укусить, меня просто блокировали, но сейчас я не собиралась лезть к Маку в штаны, чтобы лишить его остатков разума. Его уже не было, и дело встало за малым.
Не в силах терпеть, я схватила алые пряди в кулак и притянула наемника к себе, страстно целуя в губы. Мак не растерялся и тут же нашел мой язык своим. Минута, и отрываю его от себя, поцелуями укусами спускаясь к шее. Не чувствую ткани на животе и груди, только тепло чужой кожи. Ну и пусть, я уже у цели.
С наслаждением провожу языком по синей жилке, ощущая твердое подтверждение страсти Шута, что давит на низ живота, и, выпустив клыки, единым движением прокусываю шею. Сверху в беспомощной ярости рычит жнец, вибрации щекочут мои плотно прижатые к коже губы, но поздно.
О ДА-А-А! Блаженство и эйфория в чистом виде. Незамутненная энергия, нектар жизни. Мой личный наркотик.
Всего несколько глотков, а я насытилась, кажется, на годы вперед. Аккуратно отстраняюсь и, блаженно прикрывая глаза, сыто зализываю ранки. Тишина сверху начинает настораживать. Поднимаю глаза и вижу каменное лицо жнеца. Ни намека на прежнюю страсть и желание. Неужели ему настолько больно и неприятно. Но я же лизнула шею перед укусом, боли не должно быть.
