Признает ребенка публично? Согласится на неизбежное интервью и даст его именно тогда, когда Бина будут представлять миру?
У Брук не было желания противостоять Флэшу, вступать с ним в войну из‑за ребенка. Ей хотелось, чтобы Флэш был на ее стороне. Тем более с учетом того, что Брук намеревалась рассказать о нем матери. Оттягивать больше нельзя, через день‑два ей придется начать разговор, который так ее страшит. Флэш Лоуренс олицетворяет для Крисси Боннер все, что та ненавидит. Пусть Флэш, как он утверждает, и изменился в лучшую сторону, Крисси Боннер все равно будет видеть в нем безответственного, незрелого негодяя, который надругался над ее дочерью, а потом бросил ее ради склок в суде и скачек на быках, и все это подвергло опасности карьеру, тщательно выстраиваемую Крисси с тех пор, как Брук исполнилось пять.
Прижимая Бина к груди, Брук села в качалку. Что бы ни было, ее сын на первом месте. Они с Флэшем… что‑нибудь придумают. К примеру, договорятся о совместной опеке. Брук не допустит, чтобы ее мать, или руководство студии, или кто‑то еще — даже Флэш — причинили вред ее ребенку.
Постепенно мысли Брук обратились не к тому, что произошло несколько месяцев назад, не к тому, что должно было произойти завтра, а к тем коротким моментам, когда все было хорошо.
Флэш, прижимающий ее к двери. Флэш, страстно целующий ее. Флэш, вызывающий в ней тот же экстаз, что и тринадцать месяцев назад.
Флэш, заставивший ее вспомнить, какой она была до того, как стала матерью.
Как же все сложится дальше, размышляла Брук. Будут ли они встречаться? Будут ли вместе воспитывать сына? Совершенно очевидно, что она не сможет проводить длительное время в обществе Флэша, не имея с ним секса. Ведь ее возбуждает одно его присутствие, ее потребность в нем слишком велика. Может, им стоит жить вместе? У Бина будет возможность общаться с отцом, а она заполучит Флэша в свою постель.
Хотя совместное проживание маловероятно. Флэш будет ездить на соревнования, а она на гастроли. И вряд ли они окажутся одновременно в одном и том же городе.
Брук опустила взгляд на Бина. Он уже засыпал, посасывая большой палец. Она никогда не покидала малыша больше чем на несколько часов, а альбом записывала в перерывах между кормлениями. Конечно, ей хочется, чтобы сын знал своего отца, очень хочется. Сама она не знала, кто ее отец. Мать вытравила все признаки этого человека из ее жизни. Но с Бином она такого не допустит. Она не собирается идти по стопам матери.
Наконец Брук приняла решение. Она не будет требовать от Флэша больше, чем тот готов дать, и она не позволит ему отказаться от собственного сына. И еще она ни под каким видом не допустит, чтобы он забрал у нее сына.
Вероятно, Брук задремала — открыв глаза, она обнаружила, что Флэш сидит перед ней на низкой табуретке. Выглядел он совсем не разъяренным, а… сосредоточенным. Он не был бледен, в его глазах не было дикого блеска. Брук заметила на его губах призрак улыбки и сама непроизвольно улыбнулась в ответ.
— Я переложу его, и мы поговорим, — прошептала она.
Флэш кивнул и внимательно наблюдал за ней, а когда она встала, он встал тоже. Она уложила Бина в кроватку и на мгновение замерла, наслаждаясь, вероятно, последними секундами покоя. Ведь как только она выйдет из комнаты, все сразу переменится, причем быстро.
Флэш встал рядом. Брук боролась с желанием обнять его за талию и прижаться к нему. Ей очень хотелось этой близости. Ей хотелось почувствовать их с Флэшем единой родительской командой. Да, у нее есть Алекс и мать, но Флэш — это совсем другое.
Брук поняла, что все это фантазии, когда он наклонился и прошептал ей на ухо:
— Нам надо поговорить. И немедленно.
Она кивнула и шагнула к двери, собираясь спуститься в библиотеку. Так она называла комнату, где были собраны все книги и стояло пианино. Она приходила сюда, когда ей надо было посидеть в тишине и покое; здесь она сочиняла свои песни. Сейчас она направилась сюда потому, что комната располагалась в другой части дома относительно детской — крики и вопли не разбудят малыша.
Флэш последовал за ней не сразу. Оглянувшись, она увидела, что он склонился над кроваткой и, слегка прикасаясь, гладит Бина по головке. Ей показалось, что в его глазах отразилось искреннее восхищение.
— Спи, малыш, — прошептал он.
Если можно было влюбиться за одно мгновение, то именно это и произошло сейчас с Брук. Ее душу заполнила уверенность: Флэш полюбит Бина, а Бин будет знать своего отца.
В ее сознании пронесся образ счастливой семьи, в котором Флэш укачивает Бина, когда тот просыпается ночью, и целует ее по утрам. В котором родители учат сына ходить, плавать, ездить верхом, петь песни. Брук безумно захотелось всего этого, всего, что определяет семью.
Однако ледяной взгляд Флэша, когда он повернулся и посмотрел на нее, опять разрушил все ее мечты. И никакого восторга в этом взгляде уже не было.
«Приятные слова услышать я хочу». Другая строчка для начала куплета — «Прошу, приятные слова не говори» — полностью исчезла. Мелодия продолжала звучать у Брук в голове, и ей очень хотелось, чтобы Флэш сердцем слышал ту же песню. Только этому не суждено было случиться, потому что он продолжал кипеть от гнева.
Брук стала спускаться вниз, полная решимости покончить с этим неприятным делом. Пусть Флэш ей нравится, пусть ее тянет к нему, но она не допустит, чтобы он разрушал ее карьеру, и не станет рисковать счастьем сына. Она будет защищать свою семью.
Флэш догнал ее, когда она была внизу. Он схватил ее за руку, как будто опасался, что она сбежит.
— Сколько ему? — тихо спросил он.
— В следующую среду будет четыре месяца, — ответила Брук, проходя в библиотеку. — Роды начались в тот вечер, когда вручали «Грэмми». Я родила его в три ночи.
— Ясно. А я‑то гадал, почему тебя там не было. — Он встал у камина, а Брук села на длинный светло‑голубой диван. — Все прошло нормально? Не было никаких… — Он нервно сглотнул. — У вас с ним не было никаких проблем?
— Нет. Роды были долгими, но все закончилось хорошо. Семь фунтов шесть унций, все пальчики на месте. Врачи говорят, что он абсолютно в норме.
Было видно, что Флэш испытал облегчение.
— Отлично. Это здорово. Жаль, что меня не было рядом с тобой.
— Мне тоже жаль.
Флэш устремил взгляд в пол.
— Так я был прав? Ты отыскала меня в Интернете и увидела заголовки?
У Брук запылали щеки, но она не понимала, почему вдруг засмущалась.
— Да. Извини, Флэш…
— Не извиняйся. — Его голос зазвучал жестче. — Я сам навлек на себя эти неприятности, о чем моей сестрице так нравится напоминать мне. — Он прикрыл глаза и замолчал. — Так, к сведению, — продолжил он, — если я вышел из комнаты, так только для того, чтобы не потерять контроль над собой. А не потому, что я ушел от тебя. Остыну и вернусь.
