Потому что до сих пор, несмотря на прошедшие годы, чувствовала себя последней дурой. Потому что она, сильная, независимая женщина, впуталась в унизительные отношения и не знала, как из них высвободиться. Тоби отлично промыл ей мозги и убедил, что одна она ни за что не справится, и она свято верила в этот бред до самого дня смерти Картера, когда ей волей-неволей пришлось остаться одной. И тогда она доказала, что он ошибался. Потому что не просто выжила, но и расцвела пышным цветом.
Больше она никогда и никому не позволит забраться к себе в голову и диктовать отношение к самой себе. Как бы сильно она ни хотела Куина, она ни за что не позволит ему себя контролировать. Не позволит доминировать.
Или она проецирует воспоминания о Тоби на Куина?
Задумавшись, Кэл легонько постукивала пальцами по ножке бокала. Ни разу в жизни Куин не пытался ею управлять или манипулировать. Так с чего она взяла, что он попытается подчинить ее себе в постели? Куин же не Тоби…
Куин не Тоби. И она уже не та, какой была с Тоби. Теперь она сама решает. И может выбирать, спать ей с Куином или нет, сколько брать, сколько давать и что ему позволять. Это ее жизнь, ее тело.
Ее сердце…
Она справится.
— Давай, уговори меня с тобой переспать.
Сердце сердцем, но ум еще нужно убедить.
Отставив тарелку, Куин потянулся за бокалом.
— Кэл, я сделаю тебе хорошо. Нет, просто заставлю кричать от восторга. А восторг тебе необходим. Ты выберешься из моей кровати на негнущихся ногах, но счастливая и удовлетворенная. Я отличный любовник.
В этом она как раз и не сомневалась.
— И дело не в том, что у меня было много женщин, а в том, что мне действительно важно, чтобы мои любовницы наслаждались процессом ничуть не меньше меня. А ты в сто крат важнее всех тех, что когда-либо побывал в моей кровати.
Сколько же в этих словах было искренности и огня!
— Для меня секс не сводится к одному лишь оргазму. Прочувствовать текстуру твоей кожи, убедиться, что она такая же гладкая и шелковистая, какой кажется на вид… К тому же мне всегда нравились твои веснушки, и я должен проверить, где еще они скрываются. Хочу чувствовать, как твои волосы щекочут мне живот, убедиться, что между этими роскошными ножками тоже пахнет полевыми цветами. К тому же у тебя самые сексуальные в мире губы, а сама ты об этом наверняка даже и не догадываешься.
Он ее убивает. И у нее уже в равной мере от волнения намокли ладони и трусики.
— Хочу слушать твои стоны и хриплые указания, чего ты хочешь дальше. Хочу прижимать к себе, успокаивая дрожь и чувствуя, как ты заходишь за грань. Кэл, я хочу узнать, каково это — заниматься любовью именно с тобой.
Она больше не могла сидеть на месте, а в голове не осталось ни одной мысли.
— Так давай выясним.
Зеленые глаза разом потемнели.
— Давай.
Поднявшись, он вытащил бумажник, и в ответ Кэл тоже поднялась и медленно кивнула. Они говорят лишь о сексе, о физическом удовлетворении. И ничего больше…
Никакого подчинения или более глубоких чувств. Никакого будущего. И прошлого. Дикая игра страстей, необузданный ураган желаний… И Куин.
Сегодня их ждет лишь сегодня, а о будущем они подумают завтра.
* * *
Рывком распахнув дверь, Куин положил руку Кэл на спину и слегка подтолкнул вперед, а когда дверь захлопнулась и Рыжая легонько подпрыгнула, вздрогнул. Если она передумала, он разревется, как девчонка. Потому что ему это нужно…
Нужна Кэл.
Пожалуйста, пусть она не передумает.
Пристально вглядевшись в до боли знакомое лицо, он уловил в темных глазах легкое смятение, из разряда «какого черта мы затеяли», но отказываться она явно не собиралась. Она этого хотела, хотела его. Куин почувствовал, как от одной этой мысли в груди дрогнуло сердце.
Он медленно положил руки ей на бедра, а она в ответ прижалась к нему грудью и легонько погладила по плечам. Легкое прикосновение губ, скольжение языков… Куин изо всех сил боролся с желанием крепко стиснуть и жадно впиться в желанную женщину. Чувствуя, как прохладные пальчики осторожно полезли ему под рубашку, он едва не застонал и одним рывком стянул через шею рубашку. И тогда застонала уже сама Кэл и лизнула его в грудь чуть выше сердца.
Простая ласка, но как же возбуждает… Поймав руками ее лицо, он приник губами к сладким губам, вкладывая в поцелуй все отчаяние неудовлетворенного желания, что сводило его с ума последние недели, вырвав у нее очередной стон.
Решив, что под руками у него слишком много ткани и мало кожи, Куин решительно пошел вперед, пока Кэл не уперлась икрами в кровать.
— Хотел бы я, чтобы мне хватило терпения медленно тебя раздеть, но мне его не хватит, — выдохнул он ей в шею. — Раздевайся.
Пока он снимал ботинки, Кэл скинула шпильки, а когда он потянулся к брючному ремню, она взялась за завязки платья.
— А где веснушки? — шепнул Куин, проводя пальцем по верху молочно-белого полушария великолепной груди, когда на Кэл не осталось ничего, кроме кружевного розового белья.
— А ты присмотрись получше. — Она кивнула на его все еще застегнутые брюки. — Помощь нужна?
— Я справлюсь. — Одним движением стянув брюки и боксеры, он наконец-то позволил подруге собой полюбоваться. И, судя по потемневшим глазам и порозовевшим щекам, зрелище ей явно понравилось.
Чувствуя себя едва ли не Геркулесом и не в силах больше ждать, он решительно расстегнул застежку бюстгальтера, смакуя взглядом великолепную грудь, аккуратные соски, плоский живот. Заметив в пупке колечко с брильянтом, Куин невольно улыбнулся.
— Помню, как ты его проколола. Тебе было шестнадцать, и ты поругалась с матерью из-за того, что она не разрешала тебе сделать татуировку.
— А ты угощал меня шоколадным коктейлем и без конца шутил, пытаясь меня успокоить. — Она легонько погладила его пальцем по щеке и подбородку. — Ты никогда не мог спокойно смотреть на мои слезы.
— И до сих пор не могу. — Он поцеловал ласкавший его палец.
Кэл легонько закусила губу.
— Пожалуйста, не допусти, чтобы все это стало ошибкой.
— Что бы ни случилось, мы всегда будем друзьями. Никто и ничто, ни время, ни секс этого не изменят.
— Обещаешь?
— Обещаю. И обещаю, что тебе понравится.
— Мне уже нравится, — хрипло выдохнула Кэл, когда его пальцы неторопливо пробрались под кружево ее трусиков.
Черт, как же восхитительно! Куин был тверже камня и хотел лишь побыстрее очутиться внутри ее, но дело было не в нем, а в ней. Он обещал подарить ей потрясающий секс и заставить почувствовать то, что она еще никогда не чувствовала. А для этого ее сперва нужно хорошенько разогреть и подготовить, чтобы она наконец-то смогла ощутить все радости телесной близости. Он хотел, чтобы на этот раз все было особенным. Потому что было что-то невероятно правильное в том, чтобы он разделил с ней весь тот жар, безумие и сумасбродство, какие можно найти лишь в постели. Они же всегда всем друг с другом делились, так почему бы ему наглядно не продемонстрировать Рыжей все прелести секса?
