После финансового кризиса Бену Бернанке и Джанет Йеллен нужно было оценить вероятность возвращения работников, которые во время экономического спада потеряли работу. Если такая вероятность высока, у экономики будет достаточно возможностей для роста, прежде чем уменьшение безработицы породит инфляционное давление. В противном случае — если большинство людей, которые перестали искать работу во время великой рецессии, так и не вернутся в строй, — скоростной предел для американской экономики надолго останется на более низком уровне.
Быть кредитором последней инстанции
Далеко не каждая экономика может рассчитывать на то, что некий Джордж Бейли ради спасения банковской системы пожертвует собственными сбережениями на медовый месяц. Как говорилось в предыдущей главе, одной из характерных особенностей современной финансовой системы является потребность в ликвидности в условиях кризиса. Центральному банку не приходится справляться с этим в одиночку. После Великой депрессии с целью предотвращения массового изъятия денег из банков была основана Федеральная система страхования вкладов. В результате большинство вкладчиков уже не мчатся в банк за деньгами при малейших слухах о том, что он может обанкротиться: им просто все равно. Государство возместит убытки. (Хотя это и создает определенные проблемы, к которым я вернусь через минуту.) Но, как наглядно продемонстрировал 2008 год, значительная часть остальной глобальной финансовой системы по-прежнему подвержена негативному влиянию современной вариации давно знакомого нам массового изъятия средств — явления, которое журналист и экономист Тайлер Коуэн охарактеризовал как «эпоху теневого панического снятия вкладов».
Коуэн в 2012 году писал: «Современный банк означает суматошный уход из фондов денежного рынка, исчезновение надежного залога по межбанковским кредитам овернайт или внезапный приток краткосрочных кредитов в проблемные финансовые институты». Обстоятельства вроде новые, а поведение давно знакомое: в сложные времена люди и учреждения хотят вернуть свои деньги, что значительно усугубляет и без того непростую ситуацию
[144]. И хотя реакции ФРС на финансовый кризис разнообразны и комплексны, большинство из них очень сильно смахивают на действия Джорджа Бейли, раздающего наличные в вестибюле Building & Loan. Центральный банк Америки совместно с другими центральными банками мира использовал весь набор инструментов для того, чтобы платежеспособные компании не стали неплатежеспособными из-за отсутствия доступа к кредитам. Главная опасность финансовой паники — склонность проблемных фирм тащить за собой вниз остальных. Банковская система была в огне, и действия ФРС представляли собой монетарный эквивалент вливания ликвидности из мощного брандспойта. А в следующей главе появится еще и Международный валютный фонд (МВФ) — со своим пожарным шлангом. Эта организация играет роль кредитора последней инстанции для попавших в трудное положение стран. К кому, вы думаете, обращаются Мексика и Турция при потребности в экстренном кредитовании? К МВФ.
Как вы уже наверняка догадались, концепция кредитора последней инстанции изначально связана с проблемой, поскольку каждый здравомыслящий человек предпочтет избежать пожара, а не тушить его. И чем лучше работает местная пожарная команда, тем меньше людей волнует такой «пустяк», как хранение канистры с бензином возле печки. Чтобы разобраться в природе этой проблемы, которую экономисты называют риском недобросовестности (или моральным риском), давайте сделаем небольшое отступление. В частности, обсудим действия моего свояка, который обожал покупать депозитные свидетельства (ДС). По такому свидетельству выплачивается фиксированная процентная ставка, как по чековому или сберегательному счету, но деньги вкладчика блокируются на определенный период времени, скажем на полгода или год. Федеральное правительство страхует ДС на сумму до 250 тысяч долларов на каждого вкладчика, так же, как текущие депозиты.
Так вот, мой свояк обычно выискивал в газете информацию, в каком банке страны предлагают по ДС максимальные проценты, и в результате находил какой-то малоизвестный банк, который платил на четверть или полпроцента больше конкурентов. Туда-то он и вкладывал свои денежки. А если потом в газете писали, что президент этого сомнительного банка арестован за торговлю наркотиками или все шесть филиалов банка сгорели в результате несчастного случая, который «до сих пор расследуется», — что ж с того? В лучшем случае президента банка признают невиновным, и мой свояк продолжит зарабатывать более высокие проценты, чем в каком-то другом финансовом институте, в худшем — банк прогорит (в буквальном или фигуральном смысле) и вклады вкладчикам вернет государство. Иными словами, как ни поверни, моему свояку вершки, а государству корешки. Эта проблема характерна для всех мер в рамках поддержки финансовой системы, — и для любой другой ситуации, когда попытки оградить нас от нашего же собственного рискованного поведения, как правило, приводят к еще более рискованным действиям с нашей стороны. Задача в том, чтобы создать пожарную команду, которая не позволит огню кризиса слишком сильно распространиться, но при этом также сумеет убедить людей впредь воздерживаться от курения в постели.
Осуществлять регулирование
Надо сказать, в конечном счете государство приструнило моего свояка. (Чтобы полностью прояснить ситуацию, отмечу, что он не делал ничего особо предосудительного, а просто рационально реагировал на скверно разработанные правительством стимулы в области страхования депозитных сертификатов. Кстати, будь я не таким ленивым, я и сам поступил бы так же.) Как бы там ни было, в 2009 году государство откорректировало стимулы. И в настоящее время банкам законодательно запрещено предлагать чрезмерно высокие ставки по ДС (по сравнению со средней ставкой по стране), потому что, как выяснили регулирующие органы — ну надо же! — самые привлекательные проценты чаще всего предлагают вкладчикам банки с наименее жизнеспособными балансами
[145].
В США ФРС разделяет ответственность за регулирование финансовой системы с другими государственными органами, однако почти в половине стран мира единственным финансовым регулятором является национальный центральный банк
[146]. Безусловно, в том, чтобы отдать важную роль регулятора кредитору последней инстанции, есть своя логика. Если от вас ждут, что вы придете на помощь с мешками денег при возникновении финансовых трудностей, вы, конечно, захотите свести к минимуму шансы негативного развития событий. Вовсе не обязательно изучать тысячи страниц федеральных норм и правил, чтобы понять суть финансового регулирования, независимо от того, берет ФРС на себя главную роль или нет. Еще раз скажу, что природа такого регулирования естественным образом обусловлена тем фактом, что проблемные финансовые институты порождают затраты, которые непременно перекинутся на остальную часть финансовой системы. Наиболее обоснованный побудительный мотив регулирования не в том, чтобы удержать людей или компании от неправильных решений или неразумных поступков, а, скорее, в том, чтобы оградить остальных от последствий их скверного выбора (или же просто невезения). Если бы вы просмотрели десятки тысяч страниц с описанием мер финансового регулирования до или после финансового кризиса, то увидели бы, что они, как правило, входят в одну из следующих категорий.
