1. Предотвращение действий, которые способны привести к проблемам, — образно выражаясь, законодательный запрет курения в постели. Если компаниям, согласно закону, нельзя заниматься определенными видами рискованной деятельности, опасные негативные последствия менее вероятны. После обвала фондового рынка в 1929 году был принят Закон Гласса — Стиголла, ограничивающий разрешенные коммерческим банкам виды деятельности, поскольку считалось, что спекуляции банков на фондовом рынке привели к краху рынка и последующей Великой депрессии
[147]. А после финансового кризиса 2008 года появился Закон Додда — Франка о реформировании Уолл-стрит и защите потребителей (более 3000 страниц), включающий Правило Волкера (разработанное на основе рекомендаций бывшего главы ФРС Пола Волкера), запрещающее банкам использовать собственный капитал для спекулятивных инвестиций. Идея состоит в том, что когда компании делают рискованные инвестиции от лица клиентов, деньги в итоге теряют только клиенты. А компании, по сути, получают комиссионные независимо от того, заработал их клиент или нет. Но если фирмы используют для таких инвестиций собственные деньги (например, Goldman Sachs делает большую ставку на будущий курс китайских акций), они сами могут потерять деньги со всеми вытекающими системными проблемами.
2. Создание «амортизаторов» для защиты институтов на случай возникновения проблем. (Кто-то все-таки курил в постели, и пожар начался, но его еще можно потушить из шланга.) Существует масса правил, требующих, чтобы финансовые учреждения были достаточно изолированы для того, чтобы произошедшие в них неблагоприятные события — падение конъюнктуры или резкое изменение процентных ставок — не привели к кризису ликвидности или неплатежеспособности. Например, Базельские соглашения — Базель I, Базель II и Базель III — представляют собой набор международных стандартов, регламентирующих размер капитала, который должен храниться в банке для защиты от невозвратных кредитов. (Эти соглашения названы в честь швейцарского города Базеля, где находится Базельский комитет по банковскому надзору.) Согласно Базелю III, банки, играющие важную роль в глобальной финансовой системе, должны иметь собственный капитал в размере 7 % от суммы активов (по состоянию на 2010 год). Этот капитал — собственные деньги банка, которые могут при необходимости использоваться для компенсации потерь. Базельские рекомендации не имеют силы закона, но, как правило, служат основой для норм, законодательно устанавливаемых национальными правительствами.
После финансового кризиса ФРС разработала стресс-тесты для оценки степени способности крупнейших банков страны выдержать будущие экономические потрясения — вроде тестов на сейсмоустойчивость, только для банков, а не зданий. В 2015 году подобному тестированию был подвергнут 31 банк, после чего выяснилось, что все они впервые имели достаточный запас капитала, чтобы работать безубыточно даже во времена финансового эквивалента землетрясения. Как написала тогда Wall Street Journal, «ежегодный стресс-тест ФРС финансового здоровья 31 банка показал, что все протестированные крупнейшие банки США располагают достаточным капиталом, чтобы продолжать кредитование в период гипотетического экономического шока, когда корпоративные долговые рынки деградируют, безработица достигает 10 %, а цены на жилую недвижимость и курс акций резко снижаются. Эти тесты призваны гарантировать, что крупные банки смогут пережить тяжелые потери в трудные для рынка времена без помощи налогоплательщиков»
[148].
3. Защита остальной части системы. (Ой-ой-ой, судя по всему, объятый пожаром дом скоро сгорит дотла, но мы все еще можем спасти соседние дома.) Некоторые реформы нацелены на то, чтобы позволить институтам прогореть, не нанеся при этом ущерба более широкой системе. Упомянутый выше Закон Додда — Франка требует от учреждений разрабатывать планы санации (так называемого волеизъявления), то есть планы гипотетического банкротства, показывающие, что данная организация может потерпеть крах, не обрушив остальную финансовую систему.
4. Назначение системно значимых институтов. (Если в этом небоскребе начнется пожар, это станет катастрофой для всего города — так будем же к нему особенно внимательны.) Это пример проблемы типа «слишком большой, чтобы обанкротиться». Некоторые организации настолько велики и имеют такие глубокие и сложные взаимосвязи с остальной финансовой системой, что если они потерпят крах или столкнутся с серьезными проблемами, глобальные последствия будут весьма и весьма плачевными. Реформы в результате принятия Закона Додда — Франка привели к формированию состоящего из пятнадцати членов Совета по надзору за финансовой стабильностью (Financial Stability Oversight Council — FSOC), который отвечает за «выявление рисков и реагирование на угрозы финансовой стабильности»
[149]. Глава ФРС автоматически становится одним из десяти членов этого Совета с правом решающего голоса. FSOC обладает полномочиями наделять финансовые учреждения статусом «системно значимых». Институты, получившие такой статус, подлежат надзору со стороны регулирующих органов ФРС и применению других «усиленных пруденциальных нормативов». По состоянию на 2014 год в этот список входили как ряд общеизвестных — JP Morgan Chase, Goldman Sachs, Citigroup, — так и менее известных глобальных игроков, как, например, Сельскохозяйственный банк Китая
[150].
Определить, какие из упомянутых норм и правил произвели ожидаемый эффект, я предоставлю право другому автору. Сам же скажу, что, как показывает история, фактически изменить безрассудное поведение неизмеримо труднее, чем попытаться это сделать.
Оптимизировать экономику
В отличие от центральных банков многих других стран мира, ФРС, помимо поддержания ценовой стабильности, в законодательном порядке обязана поддерживать полную занятость населения, то есть бороться с безработицей. (Большинство других центральных банков отвечают исключительно за стабильность цен.) Это иногда называют двойным мандатом ФРС
[151]. Очевидно, что иметь одну-единственную цель всегда проще, чем две или более. В долгосрочной перспективе стабильные цены способствуют последовательному экономическому росту и максимальной занятости населения. В краткосрочной все гораздо интереснее. Когда Пол Волкер боролся с инфляцией, он, чтобы умерить инфляционные ожидания от системы, намеренно спровоцировал рецессию. Компании сворачивали бизнес, работников массово увольняли. Главным было убедить и бизнес, и трудовые ресурсы в том, что ожидать 13-процентной прибавки не следует. Волкер вспоминает: «Проблема двойного мандата меня совершенно не беспокоила. Мы боролись с инфляцией, это и была наша ключевая цель»
[152].
