Получается, что кроме оспы и алкоголя европейские поселенцы принесли в Америку еще одно бедствие — вампумную инфляцию. Индейцы племени наррагансет традиционно считались монополистами в области производства вампумов. Предложение бус было относительно низким и стабильным из-за трудоемкости их изготовления: собрать раковины, разбить на части, отшлифовать каждую бусину до одинакового размера, проделать в середине отверстие и нанизать на нить. Голландцы ускорили этот процесс, снабдив индейцев стальными инструментами, что, по сути, эквивалентно предоставлению правительству Зимбабве дополнительных печатных станков. С приходом колонистов предложение вампумов резко увеличилось, что неизбежно привело к инфляции
[233]. Как заметил Милтон Фридман, «вампумная инфляция — это всегда и везде денежный феномен». Ну ладно, он этого не говорил, но точно мог бы сказать, если бы потратил больше времени на изучение деятельности голландских колонистов. Как ни парадоксально (хотя и неудивительно), машинное производство ракушечных бус в конечном итоге нивелировало их функцию средства обращения.
Деньги играли решающую роль на каждом этапе американской истории. Говоря «деньги», я имею в виду не богатство (кур, фабрики и квартиры), а все используемое нами в качестве средства обращения для покупки кур, фабрик и квартир: вампумы, испанские дублоны, континентальные деньги, золото, бумагу, компьютерные байты. Американская история — это еще и история денег. В их роли побывали сырье, золото и бумага. У нас случались инфляции. И дефляции. У нас даже были стагфляции. Многие из самых жестоких политических сражений в Америке велись вокруг национальной валюты, будь то аргументы Александра Гамильтона в защиту национального банка или попытки Эндрю Джексона уничтожить эту систему. Уильям Дженнингс Брайан, призывая увеличить предложение денег благодаря серебряным монетам, заботился об интересах западных фермеров, а нью-йоркские банкиры — о своих собственных, создавая ФРС для смягчения банковских паник, характерных для XIX и начала XX века. В предыдущей главе мы говорили о том, что упорное цепляние Америки за золотой стандарт углубило и продлило Великую депрессию. А если считать, что эта депрессия (самая тяжелая за всю историю США и Германии), по мнению многих специалистов, привела ко Второй мировой войне, то, возможно, ее стоит рассматривать как наихудшее бедствие в сфере государственной политики за всю историю человечества.
Каждая известная нам глава американской истории — колониальные времена, революция, Гражданская война, заселение Запада, Великая депрессия и другие события — имеет свою историю денег. Иногда это просто любопытные заметки на полях. В других случаях это то, что в корне меняло траекторию движения страны. Джимми Картер проиграл на президентских выборах частично из-за стагфляции 1970-х. Рональд Рейган был переизбран в 1984 году благодаря использованию в своей кампании девиза «В Америке вновь утро» — отчасти потому, что Полу Волкеру удалось побороть инфляцию. На момент написания этих строк некоторые критики весьма сурово осуждают ФРС за чрезмерно агрессивную реакцию на финансовый кризис 2008 года, другие же, напротив, утверждают, что центральный банк Америки сделал недостаточно для снижения уровня безработицы. Кто прав в этих дебатах, очевидно, покажет время.
Историки экономики написали тысячи страниц по каждой из этих тем. Например, ранее я часто цитировал отличную работу Барри Эйхенгрина, посвященную Великой депрессии. А одним из самых выдающихся достижений Милтона Фридмана считается фундаментальный труд, написанный в соавторстве с Анной Шварц, под названием «Становление денежной системы в США, 1867–1960 годы». Но моя цель гораздо проще (в значительной степени потому, что я знаю об этом предмете меньше, чем упомянутые мной люди) — окончательно убедить вас в том, что деньги и связанные с ними институты действительно крайне важны. Деньги, банковская система и деятельность центрального банка существенно повлияли на ход американской истории. И будут делать это и впредь. Итак, далее вашему вниманию представлен краткий обзор наиболее знакомых сюжетов американской истории с некоторыми менее знакомыми подробностями, касающимися роли денег в эти периоды, — своего рода «монетарная» историческая выборка, если хотите.
Колонисты: что лежало в кошельке героя американской революции Пола Ревира?
У первых американских колонистов было мало денег. Это не означает, что им не хватало богатства (хотя, вероятно, о многих из них можно сказать и так). Я имею в виду, что им не хватало денег в последовательной и согласованной форме — тех, которые можно было использовать как средство обращения. Кого в этом винить? Очевидно, вероломных британцев — тех самых, которые принесли нам налоги без представительства. Англичане стремились наладить эксклюзивные торговые отношения с каждой колонией, препятствуя их торговле друг с другом. И достигали этой цели, ограничивая количество отправляемых в колонии фунтов и пытаясь запретить колониям чеканить собственные деньги. В результате нехватка денег восполнялась всем, что хоть как-то годилось для этой роли: немногочисленными фунтами стерлингов; испанскими долларами, накапливавшимися у торговцев и купцов; монетами и банкнотами, которые эмитировались частными банками (часто довольно подозрительными), и всевозможными сырьевыми товарами
[234].
Обычным явлением, например, была торговля с использованием «товарных культур», таких как домашний скот и табак. Многие колонии даже принимали налоговые платежи в форме товаров. (Попробуйте-ка сегодня отправить в Федеральную налоговую службу козла или пару мешков муки.) Очевидно, что такие налоговые платежи были чреваты рядом проблем, и прежде всего материально-технических. Мало того что мытарю приходилось бегать за оплатой — иногда в буквальном смысле слова, — он также должен был рассчитать платеж в коровах, табаке или бушелях зерна, а затем еще найти всему этому применение. При этом колонисты, разумеется, старались всучить в качестве налога наихудший из имеющихся у них товаров. Что может быть привлекательнее налога в виде тощего издыхающего быка? Чиновники из Род-Айленда жаловались, что им некуда девать «истощенный» крупный рогатый скот. Та же ситуация наблюдалась в Вирджинии с табаком. В 1680-е годы генеральный ревизор штата сообщал, что «количество непригодного для продажи табачного листа», собранного мытарями, достигло такого уровня, что «доход от этого источника практически сошел на нет»
[235].
Неудивительно, что власти искали более надежную форму денег. В 1690 году колония Массачусетского залива первой среди правительств Северной и Южной Америки начала печатать собственные бумажные деньги. Массачусетс эмитировал бумажные банкноты, которые выплачивались солдатам с обещанием последующего выкупа за золото или серебро. Купюры провозглашались «законным платежным средством», а это означало, что их можно было использовать для погашения личных задолженностей и оплаты налогов
[236]. Другие колонии тоже занялись выпуском собственных денег. Обычно колониальные правительства эмитировали бумажные деньги, чтобы покрыть расходы на войну или избежать повышения налогов. А, как мы уже знаем, печатать деньги — это все равно что съесть горсть попкорна: всегда возникает огромный соблазн съесть еще и еще. В результате все колонии, за исключением Вирджинии, эмитировали слишком много бумажных денег (особенно Род-Айленд), что закономерно привело к инфляции
[237]. Эксперименты с бумажными деньгами продолжались вплоть до середины XVIII века параллельно с горячими спорами относительно их достоинств и недостатков. На одной стороне выступали люди, которыми двигал страх перед инфляцией, о чем свидетельствует письмо, опубликованное в Virginia Gazette под названием «Многообразие зол бумажных денег»
[238]. На другой — находились те, кто поддерживал бумажные деньги, усматривая в них решение проблемы недостатка денежной массы в обращении. Бенджамин Франклин в 1729 году так прямо и писал, что выпуск бумажных денег может привести страну к «воцарению мира, любви и единства»
[239]. Вариации дебатов на эту тему ведутся в Америке вот уже 250 лет — тут и Уильям Дженнингс Брайан с его «свободным серебром» в XIX веке, и споры по поводу золотого стандарта в XX и смягчение кредитно-денежной политики в XXI. Главный вопрос: в какой момент денег становится слишком много?
