Две крупнейшие квазигосударственные организации, Fannie Mae и Freddie Mac
[368], влились в эту пляску, когда оркестр уже играл Twist And Shout. Fannie Mae — правительственное агентство, созданное во время Великой депрессии для выкупа ипотечных кредитов у кредиторов с целью высвобождения капитала, который можно использовать для новых кредитов. Всякий раз, продав ипотеку, банк может направить вырученные средства на ипотечное кредитование. В стабильные времена это хорошая штука. В 1970 году с аналогичной целью Конгресс учредил Freddie Mac. «Фэнни» и «Фредди», как их вскоре окрестили американцы, исторически сыграли важную роль в секьюритизации обычных ипотечных ценных бумаг
[369]. Любопытный факт: Fannie Mae и Freddie Mac были переданы государством в обособленные подразделения как публично торгуемые компании. Именно их уникальная история — частные компании, изначально созданные правительством для выполнения государственной функции, — сформировала в обществе веру в то, что государство непременно спасет их, если они попадут в беду (что в конечном счете и произошло).
Эти две компании, известные как предприятия, финансируемые государством, вобрали в себя худшее из обоих миров — вечную погоню частного сектора за прибылью и подразумеваемое заступничество государства в случае, если что-то пойдет не так. В 2005 году, практически на пике рынка недвижимости, Fannie Mae и Freddie Mac начали скупать пакеты высокорисковых ипотек. Понятно, что это не могло закончиться ничем хорошим. В сентябре 2008 года, когда обе компании из-за огромных потерь оказались на грани банкротства, федеральное правительство выкупило их.
И наконец, замыкает наш список компания AIG (American International Group), положившая вишенку на этот поганый торт, застраховав одни из самых экзотических ипотечных ценных бумаг. Формально AIG предложила так называемые дефолтные свопы, которые гарантировали выплату компенсации в случае, если эмитент ценной бумаги будет не в состоянии выполнить взятые на себя обязательства либо пропустит платеж. Однако, в отличие от обычных форм страхования, AIG не требовалось создавать резервы под потенциальные потери. Когда цены на недвижимость стабильно росли, это был отличный бизнес — все равно что бойко торговать страховками от урагана во Флориде не в сезон ураганов. Кто же откажется от постоянного потока чеков буквально на пустом месте? Но когда начался сезон ураганов — крах на рынке недвижимости, — AIG не смогла выполнить свои обещания. И это тоже закончилось плохо. В сентябре 2008 года федеральное правительство взяло AIG под контроль, снабдив компанию новым капиталом в сумме 85 миллиардов долларов и тем самым удержав ее на плаву
[370],
[371].
Описанную выше череду ложных стимулов впоследствии вкратце подытожил один из свидетелей событий, корпоративный методист, проводивший тренинги со специалистами по кредитованию. Он сказал Комиссии по расследованию причин финансового кризиса следующее: «Я знал, что от риска просто отмахиваются. Я понимал, что мы, судя по всему, несем полную ахинею. Но в конце концов это стало похоже на игру в музыкальные стулья. Стульев, возможно, и становилось меньше, но никто из нас особо не боялся пострадать»
[372]. Если, конечно, не считать того, что в результате пострадали мы все.
К 2007 году инвесторы по всему миру активно и охотно заимствовали средства, чтобы поскорее затариться чрезвычайно запутанными ипотечными ценными бумагами, рассчитывая на то, что это будет надежное вложение капитала. Как и в случае с переоцененными акциями в 1920-е годы, пузырь, лопнувший на рынке недвижимости, стал лишь началом большой проблемы. Бен Бернанке писал:
Если сложить все высокорисковые ипотечные кредиты в США и представить, что они ничего не стоят, суммарные потери для финансовой системы были бы приблизительно эквивалентны одному плохому дню на фондовом рынке, то есть не слишком большими. Проблема заключалась в том, что эти рискованные ипотеки были распределены по разным ценным бумагам и разным местам, и никто толком не знал, где они находятся и кто понесет по ним потери
[373].
Когда цены на недвижимость начали резко падать, как было определить, кто кому и что должен? Какие именно условия заложены в тех сложных ценных бумагах, которыми финансовые компании бойко торговали в течение последних пяти лет (и держали на своих балансах)? Искушенные инвесторы, вдруг заинтересовавшиеся содержимым опубликованных ранее статей, начали напряженно копаться в кучах измельченных газет.
Все это подводит нас к короткому ответу на вопрос, что же произошло во время кризиса: пузырь на рынке недвижимости лопнул, спровоцировав массовое изъятие клиентами банковских вкладов. Нет, вкладчики не толпились у стен Bailey Building & Loan, как в фильме «Эта замечательная жизнь», ведь постоянных клиентов теперь защищали гарантии Федеральной корпорации страхования депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation — FDIC). На этот раз непомерно большая доля заемных средств и отсутствие прозрачности, встроенные в сложные ипотечные ценные бумаги и охватившие всю финансовую систему, породили панику иного рода. После Великой депрессии на протяжении нескольких десятилетий развивалась теневая банковская система, предлагавшая корпорациям новые способы хранения или заимствования наличных. Одним из таких нововведений было заключение соглашений о продаже и обратной покупке, так называемые РЕПО (repurchase agreement — repo). Это были очень краткосрочные займы (чаще всего на сутки), предоставляемые кредитоспособным компаниям, которые, как правило, размещали в качестве залога ценные бумаги.
Фактически рынок РЕПО функционировал как банк для крупных компаний. Как вы помните, FDIC страхует вклады только до 250 тысяч долларов. Гэри Гортон пишет: «Вы не можете застраховать вклад в FDIC, если хотите положить на него 100 миллионов долларов»
[374]. Но компании хотели иметь относительно безопасное, ликвидное место для хранения больших сумм наличных с возможностью зарабатывать на этом хорошую прибыль. Рынок РЕПО был именно таким. Например, взаимный фонд, скажем Vanguard, который покупает акции и облигации по поручению своих владельцев счетов, мог иметь наготове несколько сотен миллионов долларов наличными, чтобы в любой момент инвестировать их в ценные бумаги. Вместо того чтобы держать эти деньги в сейфе или положить на счет в обычный банк, Vanguard может одолжить избыточные средства на одни сутки за небольшую плату какой-нибудь фирме, нуждающейся в краткосрочном кредите. Многие компании, особенно с Уолл-стрит, активно используют рынок РЕПО для финансирования своей деятельности, пролонгируя по мере необходимости краткосрочные кредиты. Если вам нужно занять 100 миллионов долларов, вы можете взять эту сумму взаймы сразу на десять лет, а можете брать и отдавать ежедневно в течение десятилетия. Второй вариант более гибкий (хотя потенциально менее удобный), но в нормальные времена разница в общем несущественна
[375]. Беря ссуду на рынке РЕПО, компания размещала залог на полную сумму кредита, обычно в форме обеспеченных активами ценных бумаг, например ипотечных облигаций, которые мы с вами недавно обсуждали.
