Вы, наверное, уже поняли, к чему это вело. Как я уже говорил, если что-то кредитует, как банк, и заимствует, как банк, то это и есть банк. Только вот в данном случае это «что-то» не страхует, как банк. К 2000-м годам вся теневая банковская система характеризовалась естественной уязвимостью любой банковской системы, но без защитных мер, введенных после Великой депрессии. По сути, многие из этих институтов специально разрабатывались так, чтобы избежать такой защиты и связанных с ней затрат. Например, чтобы иметь право на страхование вкладов в FDIC, банки платят комиссионные, пропорциональные величине депозитов.
Итак, рынок РЕПО фактически был банком. Компании, кредитующие в него средства, подобны банковским вкладчикам. Они могут получить свои деньги назад, когда захотят. Но в этом случае, вместо того чтобы мчаться в банк за вкладами, они просто не продлевают суточные кредиты — или требуют гораздо большего обеспечения. В этот-то момент заимствование 100 миллионов долларов на десять лет начинает очень сильно отличаться от заимствования той же суммы на одни сутки в течение десятилетия. Компании вроде Bear Stearns и Lehman Brothers заимствовали на рынке РЕПО на краткосрочной основе для финансирования долгосрочных операций. Это сродни погашению ипотеки за дом путем ее рефинансирования каждый вечер: если его стоимость падает, рефинансировать, понятно, становится намного сложнее.
Когда кредиторы серьезно обеспокоились стоимостью ипотечных ценных бумаг, размещенных в качестве залога, начали происходить очень плохие вещи. Одни отказались продлевать кредиты РЕПО, другие требовали большего обеспечения (например, размещения ценных бумаг на 120 миллионов долларов для получения кредита в размере 100 миллионов). Bear Stearns и иже с ними стали испытывать острую нехватку капитала. Чтобы добыть средства, им пришлось продавать активы (например, ипотечные ценные бумаги), снижая на них цены и, следовательно, провоцируя еще большие финансовые проблемы в рамках всей системы. Из-за способа, которым ипотечные задолженности, особенно высокорисковые, объединялись в пакеты, а потом нарезались на части, оценить вклад разных фирм в эту сложную финансовую ситуацию было невозможно. Гэри Гортон сравнивает роль безнадежных долгов по ипотечным кредитам в этом кризисе с обнаружением санэпидслужбой факта заражения мясного фарша кишечной палочкой. Он объяснил свою аналогию Комиссии по расследованию финансового кризиса так: «Возможно, придется отозвать миллионы фунтов говяжьего фарша, потому что точно никто не знает, где именно находится очаг заражения. Если власти не смогут установить, какой именно фарш заражен, начнется паника: люди просто перестанут потреблять этот продукт. А если мы все перестанем есть гамбургеры на месяц, а то и на год, это станет огромной проблемой для McDonald’s, Burger King, Wendy’s и подобных компаний. Oни, скорее всего, обанкротятся. Так и случилось»
[376].
Никто не хотел хранить у себя зараженный мясной фарш, или предоставлять кредит тому, кто держит у себя зараженную говядину, или торговать с компаниями, которые потенциально могут пострадать из-за наличия на рынке такого продукта. По словам бывшего управляющего ФРС Кевина Уорша, самым точным описанием произошедшего будут слова «паника 2008 года». Да, толчок всему дал пузырь на рынке недвижимости. Безответственное кредитование и секьюритизация проблемных кредитов усугубили и распространили проблему. Но в конечном счете это оказалась все та же старая «добрая» финансовая паника. Просто на этот раз клиенты не выстраивались в очереди у дверей банков. Вместо этого фирмы и институциональные инвесторы требовали вернуть им наличные у финансовых институтов: Bear Stearns, Lehman Brothers, Citibank и прочих компаний, названия которых мы все постоянно слышали в новостях. Как сказал Комиссии по расследованию финансового кризиса один свидетель: «Я имею в виду, что рынок РЕПО прекрасно функционировал — вплоть до того дня, когда он просто перестал работать»
[377].
Комиссия по расследованию финансового кризиса возложила вину за произошедшее на многие факторы: некачественное ипотечное кредитование, переизбыток запутанных производных финансовых инструментов, безответственные рейтинговые агентства, серьезные ошибки в области корпоративного управления и управления рисками, кризис морали, частые просчеты в сфере регулирования и токсичную комбинацию «чрезмерного заимствования и рискованных инвестиций».
Но самая главная мысль сформулирована в первом выводе Комиссии: «Мы приходим к заключению, что этого финансового кризиса можно было избежать»
[378],
[379].
Как и в случае с Великой депрессией, экономический ущерб раз за разом усугублялся циклами неблагоприятной обратной связи. Проблемные банки выдавали меньше кредитов, из-за чего в первую очередь страдал частный сектор. Столкнувшиеся с проблемами фирмы массово увольняли сотрудников и откладывали на потом капитальные вложения. Безработным людям было сложно выплачивать ипотеки, что усугубляло ущерб, наносимый проблемами с ипотечными ценными бумагами. Банки продавали дома, собственники которых лишались права выкупа, из-за чего цены на недвижимость падали еще ниже, что, в свою очередь, усложняло другим домохозяйствам задачу рефинансирования или продажи недвижимости без ущерба для своих капиталов. Даже вполне экономически стабильные семьи и компании копили наличные и откладывали покупки, подрывая тем самым устойчивость таких отраслей, как автомобилестроение и гостиничный бизнес. А это влекло за собой новые волны увольнений. И так далее и тому подобное. Да вы и сами все прекрасно помните, не так ли?
И что же предприняла ФРС?
Несмотря на всю сложность и запутанность реализуемых ею программ, меры, принятые ФРС в ответ на панику 2008 года, были относительно простыми, хотя и не без новомодных трюков и в невиданных доселе масштабах. В частности, ФРС старалась выполнять свои основные обязанности (и избегать повторения ошибок 1930-х годов).
