Планы Черчилля провалились. Союзники не смогли захватить Тунис в декабре 1942 года, до начала периода зимних дождей. Операция «Торч» перешла на следующий год со всеми вытекающими отсюда последствиями в ограничении использования человеческих и материально-технических ресурсов на других театрах военных действий. Причин неудачи было несколько. Свою лепту внесли французы, принявшие в ноябре 1942 года «малодушное решение»
и позволившие немцам использовать аэродромы Туниса. Просчитались и американцы, которые не решились усиливать группировку своих сил через Гибралтар. Они опасались, что Гитлер займет Испанию и станет использовать Иберийский полуостров для авианалетов на десантируемые войска. Незакаленные в боях американские солдаты вообще показали себя не самым лучшим образом, значительно уступая противнику. Даже король Георг VI отмечал, что само упоминание американских военных «звучит пораженчески»; возникает ощущение, что британцы «провели все бои самостоятельно». Черчилль приведет письмо короля в своей книге, однако упомянутые замечания подвергнет купюре, как, впрочем, и собственные заявления из ответного послания королю: «Противник совершит огромную ошибку, если сочтет, что все наши войска в этом регионе настолько же незрелы, как наши друзья из Соединенных Штатов»
.
Признавая неподготовленность американских войск к противостоянию вермахту, западные историки впоследствии будут отмечать, что благодаря Черчиллю, который отговорил Рузвельта от открытия второго фронта в 1942 году, англо-американцам удалось избежать кровопролитного фиаско в Северной Франции
. Только обучение это далось слишком высокой ценой — гибелью свыше восемнадцати тысяч советских граждан в сутки; в отличие от союзников они не имели роскоши ждать и были вынуждены набираться опыта в бою.
Летом 1943 года Красная армия одержала очередную крупномасштабную победу. На этот раз на Курской дуге, показав всему миру, что СССР способен разбить Третий рейх в одиночку. Начиная с этого момента определяющим в политике США и Великобритании стало опережение союзника. И в этой связи уместно вернуться к вопросу, каким образом британские и американские стратеги собирались одержать победу.
Выше упоминалось, что Черчилль возлагал большие надежды на коллапс немецкой промышленности, аналогичный тому, который произошел в 1918 году, но с поправкой, что на этот раз кризис усилит и ускорит народное восстание с последующим свержением нацистского режима. Судя по тем документам, которые Черчилль приводит в мемуарах, а также по архивным материалам, британское руководство продолжало верить в этот сценарий до сентября 1943 года
. А это означало, что одновременно с периферийными операциями основная роль в победе над Германией отводилась стратегическим бомбардировкам. Черчилль понимал слабость этой стратегии, заметив начальнику штаба ВВС Чарльзу
Порталу, что даже если «все немецкие города станут по большей части непригодными для проживания, это нисколько не ослабит военной мощи Германии и не прекратит работу военной промышленности»
. Окончательное прозрение наступило только осенью 1943 года. Разведданные, результаты аэрофотосъемки, а также дававшиеся с огромным трудом успехи в Северной Африке продемонстрировали бесперспективность ожидания экономического краха немецкой промышленности в ближайшее время. Победа могла быть достигнута лишь в результате сухопутной операции.
О смене стратегической парадигмы также говорила предложенная Рузвельтом в январе 1943 года, во время англо-американской конференции в Касабланке, доктрина безоговорочной капитуляции. Удивительно, что прекрасно понимавший, как изменилась ситуация, Черчилль ничего не говорит об этом в четвертом томе. Посвящая обсуждениям в Касабланке и новой доктрине значительно места, он оставляет за рамками главное — тупик британской стратегии с ее ставкой на периферийные операции, стратегические бомбардировки, подрывную деятельность и свержение нацизма внутри самой Германии.
В 1949 году на одном из заседаний палаты общин Эрнест Бевин, входивший в состав военного правительства в должности министра труда и национальной повинности, упрекнул экс-премьера, что новая доктрина никак не обсуждалась с его коллегами по правительству. «Первый раз я услышал эту фразу из уст президента Рузвельта», — ответил Черчилль, после чего добавил, что свое заявление глава США сделал «без консультаций со мной», имея в виду пресс-конференцию, на которой впервые была обнародована новая формула
. Однако, судя по приведенному в четвертом томе докладу премьер-министра, который был направлен его заместителю, новая концепция все-таки согласовывалась с британскими коллегами. «Я буду рад узнать мнение военного кабинета о включении в заявление декларации <…> „безоговорочной капитуляции“ Германии и Японии», — проявил свой интерес Черчилль
.
Несмотря на произошедший казус, до открытия второго фронта было еще далеко. В ходе встречи Черчилля и Рузвельта в Вашингтоне в мае 1943 года срок высадки во Францию был перенесен на май 1944 года. Затем этот срок был подтвержден на Квебекской конференции в сентябре того же года, правда, уже с оговоркой, что операцию следует начинать, «если русские не смогут достигнуть самостоятельного успеха». Если же Красная армия справится самостоятельно, тогда наготове был план «Рэнкин», предполагавший экстренную высадку во Франции и обеспечивающий, как выразился Рузвельт, «готовность достижения Берлина не позднее русских». Благодаря хорошо работающей советской разведке обо всех этих изменениях и закулисных играх США и Великобритании своевременно докладывалось высшему руководству СССР, которое смогло использовать полученные данные на конференции в Тегеране и получить гарантии старта операции «Оверлорд» в мае 1944 года
.
Приведенный выше анализ и история написания четвертого тома больше касаются изложения большой стратегии, но значительное внимание автора и всего «Синдиката» занимало не только повествование о глобальных планах и концептуальных идеях, но и разбор вполне конкретных и не всегда простых эпизодов. Одним из таких эпизодов стал совместный десант британских и канадских войск на оккупированный немцами порт Дьепп в августе 1942 года. Вошедшая в историю как операция «Юбилей», высадка на французское побережье закончилась провалом. Одним из виновников катастрофы часто называли премьер-министра. И теперь, приступив к описанию военных кампаний 1942 года, он встал перед сложной дилеммой: рассказывать ли о неудачном рейде, и если рассказывать, то что именно?
Черчилль колебался достаточно долго. И к вопросу рассмотрения неудачной операции он подошел только в августе 1950 года, когда рукопись четвертого тома находилась на доработке. В начале месяца он признался Дикину, что пока не решил, как описать злополучную высадку. Для начала, сказал он помощнику, «мы сами должны четко понять, какими фактами располагаем». В частности, его интересовало, рассматривался ли вопрос возобновления операции начальниками штабов, Комитетом обороны или военным кабинетом в то время, когда: а) премьер находился в Британии; б) когда он отсутствовал в стране. Со своей стороны, Черчилль признался Дикину, что у него «сохранилось мало воспоминаний» насчет этого эпизода. Как всегда в подобных случаях, он обратился к документам, которые показывали лишь то, что он поддерживал крупномасштабные действия. При этом окончательное решение должно было приниматься после обсуждения конкретных деталей и определения времени проведения операции. Теперь многое зависело оттого, находился ли премьер в стране в момент решающих дискуссий. «Сохранились ли какие-нибудь записи на этот счет? — интересовался Черчилль у Дикина. — Я не могу коснуться этой темы, не собрав все факты». Возможен был и другой сценарий: операция могла быть санкционирована ее командующим — Луисом Маунтбэттеном. Хотя Черчилль считал маловероятным, что «Дики», как ласково называли военачальника друзья, мог пойти на такой шаг без согласования с высшим военным руководством. И тогда вопрос, по мнению автора, уже относился к форме и аргументам, с которыми план операции был представлен на рассмотрение, а также к тому, на какой стадии с военным кабинетом перестали консультироваться в этом вопросе
.
