Впрочем, из этого следует, что и к реальным сообщениям собственной разведки, когда разведчики еще на свободе и передают важные сведения, относились как к возможной дезинформации. Так что во время Второй мировой войны пользы от политической и агентурной разведки было немного.
Вальтер Шелленберг с гордостью писал, что в 1941 году немецкой разведке удалось обмануть советских разведчиков, поэтому и начало войны застало Москву врасплох. На самом деле советская разведка предупреждала Сталина о концентрации вермахта вдоль западной границы. Дело было не в отсутствии информации, а в неумении ее интерпретировать и в нежелании Сталина посмотреть правде в глаза.
Такой же болезнью страдало и немецкое высшее командование. Тот же Рейнхард Гелен в 1943 году получил информацию, из которой следовало, что советское командование знает о готовящемся наступлении немцев под Курском. 4 июля Гелен доложил руководству сухопутных войск: «Исходя из общего военного положения, проведение операции „Цитадель“ в настоящее время ничем не обосновано и не оправдано… Русские ожидают наше наступление в указанном районе уже в течение нескольких недель… Считаю запланированную операцию „Цитадель“ ошибкой, за которую потом придется серьезно расплачиваться».
Тем не менее наступление началось, и после отчаянных танковых сражений немцы потерпели на Курской дуге полное поражение. Это была последняя попытка вермахта вести наступательные действия на Восточном фронте.
Немецкая разведка не могла похвастаться особыми успехами ни в предвоенные годы, ни в годы войны. На Восточном фронте ни адмирал Канарис, ни бригадефюрер Шелленберг, ни генерал Гелен не добились никаких успехов. Отсутствие агентуры на территории Советского Союза немцы пытались компенсировать заброской парашютистов, но безуспешно.
Немцы в массовом порядке десантировали в советский тыл бывших военнопленных, которые, чтобы спастись от неминуемой смерти в концлагере, соглашались работать на немецкую разведку. Абсолютное большинство сразу же сдавалось органам госбезопасности. Шелленберг утверждал, что у него были источники в штабе маршала Рокоссовского. Или Шелленберг это придумал, чтобы придать себе весу, или это была подстава. Немецких агентов в штабе Рокоссовского не было. Львиную долю информации, вспоминал генерал Гелен, давали боевые части, которые брали пленных и допрашивали их, вели авиационную разведку.
Кое-что давало прослушивание радиопереговоров советских войск в прифронтовой полосе, потому что советские офицеры пренебрегали правилами безопасности – не пользовались кодами, а называли все своими именами. Внимательно читалась советская пресса; несмотря на строгую цензуру, она позволяла составить представление о происходящем в Советском Союзе.
Британская разведка могла бы считать свои усилия во время войны неудачными, если бы не деятельность криптографов, мастерски расшифровывавших немецкие телеграммы, и удача с расшифровкой немецких военных кодов с помощью «энигмы». Человек, который внес огромный вклад в победу союзников, – это немец Ханс-Тило Шмидт, работавший на французскую разведку. Еще в тридцатых годах он передал французам информацию о разработке в Германии шифровальной машины «Энигма». В 1938 году польский инженер, который участвовал в установке «энигмы», воссоздал конструкцию шифровальной машины. А после поражения Польши «энигму» тайно переправили в Англию. Всю войну англичане читали секретные телеграммы немецкого командования.
Англичане старались не показать немцам, что их шифротелеграммы читаются врагом. Прежде чем использовать перехваченную информацию, британское командование думало, как обосновать свою осведомленность. Утверждают, что англичане заранее перехватили сообщение о намерении немцев уничтожить Ковентри, но не стали спасать город. По тем же причинам англичане передавали Сталину только малую часть перехватываемой ими информации. Но в Москве не печалились. Один из советских агентов, Джон Кернкросс, работал в британском центре дешифровки секретных немецких телеграмм.
У немцев были свои успехи в этой сфере.
Немецкая разведка перехватывала и читала плохо зашифрованные телеграммы американского посланника в Каире, который информировал свое начальство в Государственном департаменте о военных планах англичан в Северной Африке и на Ближнем Востоке.
Один из агентов абвера в Соединенных Штатах прислал вырезку из газеты, в которой говорилось о том, что президент Франклин Рузвельт свободно беседует по телефону со своими послами в разных странах, потому что их переговоры кодируются. Телефонный кабель был проложен по дну Атлантического океана.
Подразделение радиоразведки абвера долго пыталось найти способ подслушивать президентские разговоры. Летом 1941 года глава немецкого почтового ведомства и его главный инженер нашли техническое решение. 7 сентября система кодирования и раскодирования телефонных переговоров заработала. В марте 1942 года в Голландии началось строительство станции перехвата трансатлантических переговоров. С той поры высшее руководство Германии получало записи трансатлантических переговоров Рузвельта и Черчилля, а также их помощников и сотрудников. Переговоры немедленно расшифровывались и секретным телетайпом передавались в Берлин. Через два часа спецсообщение уже читали Гиммлер, Гейдрих и Шелленберг. Характерно, что Канарис не получал эти перехваты.
Расшифрованные слова американского президента и британского премьера позволили Гитлеру узнать о готовящемся переходе Италии на сторону союзников. В мае 1944 года немцы перехватили переговоры Рузвельта и Черчилля о формировании единых сил для высадки в Нормандии. Но эта добытая разведкой суперсекретная информация все равно не помогла нацистской Германии – Гитлер не смог помешать ни капитуляции Италии, ни успешному открытию второго фронта в Европе.
Почему же столь серьезные люди, как Гелен и Шелленберг, утверждали, что рейхсляйтер Борман и группенфюрер Мюллер работали на советскую разведку?
Если бы речь шла о ком-то другом, можно было бы предположить, что они оба заблуждались. Сразу после войны трудно было понять, кто чей агент. Но Шелленберг и Гелен – столь циничные и прожженные политики, что о заблуждениях говорить не приходится. Это была сознательная дезинформация. Гелен и Шелленберг, не сговариваясь, набивали себе цену. Если русские так ценят Бормана и Мюллера, значит, американцы и англичане должны вдвое ценить Шелленберга и Гелена!
Шелленберг с Геленом добились своего. Они оба были военными преступниками. Но Шелленберга приговорили всего к шести годам тюремного заключения и быстро выпустили. А Гелен вообще избежал суда, дожил до глубокой старости и в полной мере успел насладиться жизнью.
А что же в реальности произошло с Борманом и Мюллером в мае сорок пятого?
Теперь уже у историков нет сомнений, что Мартин Борман погиб тогда в Берлине. Кто-то из красноармейцев подстрелил его.
С начальником гестапо сложнее. В конце войны здание гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе, дом 8, было сильно разрушено. При мощной бомбардировке 2 февраля 1945 года некоторые сотрудники гестапо просто скрылись, воспользовавшись фальшивыми документами. С января сорок пятого один из аппаратчиков занимался только тем, что готовил всем желающим фальшивые документы. Несколько дней жгли секретные бумаги.
