Девушку охватил леденящий ужас. Ее швырнули на холодный пол, и сквозь тонкую ткань ночной рубашки Джина ощутила грубое дерево. Из непроглядной тьмы до нее донесся голос миссис Денвер.
— Ты останешься здесь, — как змея прошипела экономка, — и здесь ты умрешь. Никто не найдет тебя. А если ты думаешь, что он будет помнить, ты ошибаешься — он забудет, как забыл уже многих других.
Джина отчаянно пыталась что-нибудь сказать, но кляп надежно закрывал ей рот. Экономка ушла. Джина услышала тихие удаляющиеся шаги: на миссис Денвер были либо мягкие тапочки, либо она вообще была без обуви. Потом до Джины донесся скрип — это поставили на место дубовую панель. А потом наступила тишина.
От этой тишины девушке захотелось кричать, кричать, кричать… но кляп мешал ей это сделать. И она поняла, что все безнадежно и что она умрет, как и сказала миссис Денвер.
Тайные ходы никогда не приходили ей на ум, даже когда она советовала Элис запирать дверь. Теперь-то Джина была уверена, что все привидения в ее комнате были делом рук миссис Денвер. Именно так экономка избавлялась от любой женщины, которая могла бы претендовать на роль жены графа.
Джине вспомнился рассказ Роуз о той прекрасной леди, которая, как все думали, непременно станет его женой. Миссис Денвер выгнала ее. И леди Элис обречена была умереть, если бы о ее свадьбе с графом заговорили всерьез, а потом под подозрение попала сама Джина, и экономка замыслила очередное убийство.
Перед ее мысленным взором вновь возникло лицо миссис Денвер, когда та смотрела на нее из окна во время утренней прогулки. И позже — в картинной галерее.
«Как же я не догадалась? Почему мне даже в голову не пришло, что она может со мной сделать?» — спрашивала себя Джина.
Это казалось бессмысленным, невозможным, но это было правдой!
Потом ей вспомнился граф, как он сидел во главе стола, величественный, словно король. Она видела блеск в его глазах, когда он обращался к ней. Она вновь слышала его мягкий голос, когда он благодарил ее за то, что она помогла Элис.
«Я люблю его! — вдруг поняла Джина. — Конечно, я люблю его! Как я могу его не любить? Ведь он самый замечательный мужчина в мире!»
Мгновенная радость сменилась безысходностью. Граф никогда не узнает о ее любви, не узнает, что она умерла в темноте потайных ходов его замка. Джина поежилась на жестком холодном полу. Наверное, здесь некогда прятался настоятель монастыря и даже служил мессу для тех, кто скрывался от религиозных преследований. И может быть, в этой самой комнате давний предок графа, роялист, укрылся от людей Кромвеля. Был ли он похож на Друро? Ждала ли его любящая женщина?
Джине не хотелось умирать, нет, ей безумно хотелось жить, и она начала истово молиться:
— Помоги мне, Господи! Матушка, помоги мне! Я не могу умереть здесь, ведь никто даже не узнает, что со мной случилось!
Она молилась и молилась. Слезы выступили у нее на глазах, но Джина знала: плакать нельзя, иначе она задохнется.
И вдруг Джина почувствовала, что она не одна. Кто-то был рядом, кто-то помогай ей, но этот кто-то был не человек. Может быть, это был настоятель монастыря, который некогда скрывался здесь и усилиями которого в этом месте явственно чувствовалась благодать Господня. Возможно, сами монахи, создавая эти потайные ходы, молились за тех, кто когда-либо окажется здесь, скрываясь от преследований.
Джина явственно ощущала присутствие призраков прошлого, но она не боялась их. Наоборот, ей вдруг стало легче от того, что теперь она не одна.
— Услышьте меня! — позвала она призраков. — Помогите мне! Скажите графу, где я!
Единственный человек, который еще мог знать о тайных ходах, был граф. Возможно, их план передавался от отца к сыну с указанием не открывать никому чужому этой тайны.
И тут Джина словно услышала ответ теней былого. Они призывали ее мысленно обратиться к графу, сказать ему, что она в опасности, просить прийти на помощь.
— Спаси, спаси меня! — молила Джина. — Услышь мои мысли, как я слышала твои. Услышь меня! Приди! Ты нужен мне! Пожалуйста… о, пожалуйста… Вспомни обо мне!
Внезапно ее пронзила страшная догадка. Если сейчас все в доме уже легли спать, его сиятельство скорее всего лежит в постели с леди Миртл, говоря ей между поцелуями, как сильно он ее любит. И значит, ему нет никакого дела до Джины.
Джина вновь погрузилась в бездну отчаяния. Единственное, что ей хотелось, это как можно скорее умереть. Но призраки нашептывали ей, что главное — не терять надежду. Надо уповать на Бога, верить в лучшее и не поддаваться дьявольским искушениям.
«Вы правы, вы правы. Конечно, я буду звать его, и он поймет, что со случилась мной беда».
И Джина снова принялась молиться, молиться всем своим существом: «Спаси меня… спаси… приди… ты нужен мне!»
Глава 7
Этим вечером граф решил, что не стоит предаваться любовным утехам с леди Миртл. Предлагая своим гостям пораньше лечь спать, чтобы завтра быть в хорошей форме для скачек, он в первую очередь обращался к себе. Граф по собственному горькому опыту знал, что обилие напитков и бурные ночи отрицательно сказываются на результатах конных состязаний.
Дамы начали расходиться, и, пожелав каждой доброй ночи, граф заметил, что леди Миртл дожидается его.
— Доброй ночи, Миртл, — сказал он, взяв ее руку в свою.
Она слегка сжала его пальцы, и он понял намек.
— Сегодня мы все слишком устали, — проговорил он. — Но завтра все будет иначе.
На ее лице промелькнули злоба и разочарование. Но граф не собирался делать то, чего он делать не хочет. Поднимаясь в спальню, он не мог избавиться от воспоминания о «двух богинях», как он их окрестил, и о том, как великолепно обе они выглядели сегодня вечером. Все мужчины сочли своим долгом поздравить графа с красавицей кузиной и никто не забыл отметить дивную красоту и прелесть Джины.
«По крайней мере теперь им есть о чем поговорить», — мысленно сказал себе граф, готовясь ко сну.
Он подошел к окну и, посмотрев на луну и звезды, вдруг заметил, что ночное небо очень романтично. Видимо, леди Миртл считает так же. Это сразу испортило ему настроение. Миртл была слишком требовательной, слишком властной. Ее не следовало приглашать на прием, где присутствуют молодые девушки. Элис с Джиной так чисты и невинны.
Граф одернул себя. О чем он думает? Главное сейчас — выиграть скачки. Он лег в постель и мгновенно заснул.
Внезапно что-то разбудило его. Граф недоуменно огляделся, прислушался.
В замке царила тишина, луна лила свой таинственный свет сквозь щели между занавесками.
Граф поймал себя на том, что неотступно думает о Джине.
Он словно наяву видел ее милое личико, ее огромные серые глаза — почему-то широко распахнутые от ужаса. Что могло ее напугать? Что они с Элис скрывали от него? Казалось, неясный силуэт Джины белел в темноте комнаты, она словно звала его.
