Пара приехала в «Гельвецию» лишь под утро. План сработал идеально. И девушка быстро и беспрепятственно оказалась в номере. Счастливые влюбленные улеглись спать лишь утром.
– Стоять! Срочно – назад в ресторан! – услышала подруга сквозь сон до боли знакомый голос управляющего ресторанной службы. – Я прошу, назад! – Требовал голос. – Где «соль-перец» и приборы?
Управляющий вовремя заметил «косяк» в сервировке одного из столиков рум-сервиса. И помчался вслед за нерадивым официантом – прямо на этаж, где проживала подруга.
– Ты куда, дорогая? – внезапно услышала девушка любимый голос из кровати. – А ванна с пеной? И наш завтрак в номер? – удивленно смотрел на нее селебрити, увидев перед собой стоящую в пальто подругу.
– Куда угодно – только подальше отсюда! – умоляла и плакала девушка. – И немедленно.
День был испорчен, пара спешно покинула отель.
– Представляешь, прошло почти пятнадцать лет. Я давно не работаю у тебя, обожаю «Гельвецию». И всем рекомендую твой отель, – недавно призналась мне подруга. – Но до сих пор – даже в страшном сне – не могу себе представить ночь у тебя. Ни с кем. Даже с детьми. И с мужем.
Заказ № 48
Белка в колесе
– Она у вас сделана из железа? Работает за десятерых. Как ни зайду – она в зале. И пашет на износ – никогда не сидит без дела – носится, разносит еду, принимает заказы, таскает тяжеленные подносы с едой. Как зовут эту чудо-девушку? – много лет назад спросил меня один из наших постоянных гостей, уставившись на одну из официанток – высокую угловатую блондинку с длинными светлыми волосами. Ее невыразительную внешность дополняли резкие движения, широкий шаг и отсутствие мимики на лице. Все эмоции передавали лишь огромные – слегка навыкате – голубые глаза.
– Девушку зовут Ира. Но все знают ее как Белку, – рассказывал я гостю, имея в виду прозвище девушки среди коллег. Оно точно отражало ее бешеную работоспособность, резкие и порой хаотичные движения и внешнее сходство с персонажем «Ледникового периода».
– И правда носится как белка в колесе, – продолжал гость.
Белка работала отчаянно. Девушка брала все возможные смены без разбора – от беспонтовой «шведки» – времени, когда не платят чаевых – до вечернего прайм-тайма. Лишь бы была работа. Белка с готовностью заменяла всех болеющих коллег, студентов, сдающих сессии, внезапно уволившихся. А в положенные выходные умудрялась подрабатывать в другом городском ресторане. Выходные она не любила.
– Это лишнее. В ресторане кормят и платят. А домой бегу помыться и поспать, – в редких откровенных разговорах с коллегами признавалась Белка. – Деньги нужны – квартиру в Питере снимаю, обучение на заочном отделении оплачиваю. И родителям помогаю – деньги домой отправляю.
Белка всегда ставила перед собой конкретные цели.
– Недавно родителям дома стеклопакеты купила. Сейчас на стиральную машину коплю, – с гордостью рассказывала она коллегам. И принималась тут же работать с удвоенной силой.
Белка в одиночку легко «катала», ползала, никогда не рассчитывала на чью-либо помощь, никого в зале не замечала. И никаких посторонних разговоров ни с кем не вела. Белка пахала – за минуту девушка успевала метнуться на кухню и тут же чудом оказаться снова у стола гостей. «За ней не успевают даже наши «двери смерти», – шутили коллеги, имея в виду автоматические двери между залом и кухней, в которые попадается половина персонала. К слову, мне никогда не удается пройти через них, не прищемив себе ботинок.
– Самая большая радость, – делилась Белка с коллегами, – это забиться в курилке в конце смены, закурить сигаретку, вытащить из кармана скомканные купюры. И пересчитать чаевые. Похожего экстаза не испытываешь ни от чего другого.
Белка проработала в ресторане «Гельвеции» более двух лет. И тихо ушла, сославшись на новые обстоятельства в жизни. О ее судьбе нам до сих пор ничего не известно. Те сотрудники, кто еще работает с тех времен, прекрасно помнят эту официантку до сих пор.
Белка воплощала собой этот весьма распространенный тип прекрасных мотивированных официантов – бесхитростных честных трудоголиков, пахарей, впрягшихся в телегу, отдающих себя работе без остатка. И хороших, очень трогательных людей.
Через пару лет после Белки в тот же ресторан «Гельвеции» на должность официантки пришла другая – очень профессиональная девушка. Звали ее Саша. Она несколько лет проработала в ресторанах на круизных лайнерах – уходила на месяцы в море. Но через некоторое время устала и ушла – на сушу. На берег она сошла не одна, а с малолетним ребенком на руках. Мать-одиночка – на суше девушка впилась когтями в работу. А заодно и во всех вокруг, кто мог стоять на ее пути или претендовать на место под солнцем. Ее вмиг прозвали «Саша-пароход» – за «круглосуточное уверенное плавание» по просторам ресторана. Ну и в честь прошлого места рабочей швартовки.
Невысокого роста блондинка с короткой стрижкой, Саша уверенно и быстро передвигалась по ресторану. После палуб и трюмов наши три зала казались девушке небольшой каютой. «Устала ли я?» – рассуждала Саша после нескольких тяжелых смен. И тут же отвечала, бодро подперев бок рукой: «Тут нет ни качки, ни шторма. Какая усталость? Сплошной детский сад!»
Ее цепкий и опытный взгляд, годами отточенная интуиция вмиг сканировали гостей ресторана. И помогали ей безошибочно выбирать «правильные» столы и «хороших» гостей. На «мелочь» Саша никогда не разменивалась. Она ловко сливала «тощих» клиентов новичкам. И под любым предлогом оттесняла их, когда маячил «хороший» стол. Смены «со шведкой» она старательно избегала, уговаривая администраторов скинуть их на молодняк. Коллег-конкурентов Саша рядом с собой не терпела, сразу выживала любой ценой. Жертва в итоге быстро сдавалась – либо увольнялась, либо уступала место хищной коллеге. Слабых новичков-стажеров она просто игнорировала, говорила свысока, отправляла на самые тяжелые и безденежные участки, устраивая своеобразную дедовщину, не считая стажеров за людей.
Свои столы Пароход всегда «катала» виртуозно – быстро, легко, без напряжения и стеснения, четко и профессионально. Девушка никогда не ошибалась, ничего не забывала. И знала наизусть все заказанные гостями позиции, разбиралась в нюансах блюд и винной карты. Пароход никогда не уставала, выглядела бодрой. А главное, не боялась взрослой респектабельной публики – легко могла поддержать непростой разговор, отпустить уместную шутку или рассказать гостям что-нибудь из своей морской жизни. Гости всегда отвечали Саше любовью, приходили «на нее». И баловали щедрыми чаевыми.
Вскоре Саша ушла. Бесследно. Девушка хорошо знала цену своему таланту и профессионализму. Она имела большие амбиции и понимала, что и без нас она не пропадет.
Саша-Пароход представляла другой тип профессиональных официантов – хищных и умных «волков-одиночек», трудоголиков, хорошо знающих себе цену – жестких, беспощадных «акул», не задумывающихся ни о ком, кроме себя. И готовых ради хороших чаевых на многое.
Большинство официантов в России – молодые люди. Их работа – тяжелый и временами неблагодарный физический труд. Молодые рассматривают свою нелегкую работу лишь как возможность для временного заработка – на период учебы или как сезонный доход. Всерьез и надолго с профессией официанта в России – в отличие от многих западных стран – большая часть молодежи себя никак не связывает. При этом подавляющее большинство официантов в России – молодые девушки. Они так и «бродят» между «Белкой» и «Сашей-Пароход», пытаясь примкнуть то к одной «звезде», то к другой. Но быстро сдаются и уходят. В поисках женского счастья. И более легкого дохода.
