Впрочем, это одна из версий событий того года. В альтернативной реальности август 1991-го – невероятная трагедия для каждого патриота СССР и символ триумфа Запада в войне с Россией. В этой вселенной в августе 1991 г. берет начало «антинародное», «демократическое» оккупационное правительство, лояльное США и пришедшее к власти путем интриг и подкупа самых высокопоставленных членов советской политической элиты. Начиная с 1991-го и до середины 2000-х такая интерпретация была периферийной, маргинальной точкой зрения, ведь режим Бориса Ельцина, считавший несколько дней августа 1991-го моментом своего рождения, не мог всерьез рассматривать эти идеи как политический инструмент.
Однако в 2000-е все изменилось. Начиная с 2005 г., когда Владимир Путин произнес свою знаменитую фразу о развале СССР как «величайшей геополитической катастрофе ХХ века», альтернативное прочтение рождения российской республики стало обретать черты доминирующей концепции. Благодаря усилиям медиа, различных писателей и политиков к концу 2010-х уже никто не удивлялся, услышав, что СССР пал жертвой заговора внутренних врагов и внешних агрессоров. Вместе с тем все больше людей, включая молодежь, стали ностальгировать по СССР
[338]. Благодаря пересмотру наследия августа 1991-го и доминированию в публичном пространстве конспирологических теорий с их трактовкой развала СССР все меньше людей помнит обстоятельства появления новой демократической России и еще меньше почитает ее демократические завоевания
[339].
Как это произошло? Каким образом теории заговора оказались в центре политической повестки и создали новый «режим правды»? Почему эти теории с их объяснениями причин развала Союза стали мощным политическим инструментом, мгновенно разрушающим репутации политиков, действующих на постсоветском пространстве? Крах СССР и последствия этого события все эти годы, начиная с 1991-го, остаются предметом жарких политических и академических дискуссий. Внутри России отношение к краху Союза связано с выбором политической ориентации и национальной идентичности. Соответственно, те, кто относится к событиям августа 1991-го и последующим неолиберальным реформам позитивно, часто становятся объектом критики и обвинений в отсутствии патриотизма. В 1990-е подобные обвинения можно было услышать лишь от так называемых национал-патриотов: членов разрозненной массы праворадикальных и «патриотических» движений. Именно эти силы использовали идею о заговоре против советского народа, чтобы усилить собственные политические позиции в постсоветской России и критиковать Бориса Ельцина. В 2000-е гг. ситуация кардинально изменилась: позиция национал-патриотов постепенно все больше сближалась с кремлевской на фоне того, что власть активно участвовала в формировании ностальгического отношения к СССР и негативного – к событиям 1990-х. Отрицательное отношение к краху советской державы стало не только выражением политической позиции, но и ярким маркером, отличающим «истинно русских людей» от нелояльного меньшинства, образ которого оказался чрезвычайно демонизирован.
Антиэлита и манипуляция сознанием
Почему Советский Союз рухнул так тихо и так быстро? Почему в августе 1991 г. никто не вышел по всей стране на защиту ГКЧП? Что случилось с миллионами советских граждан, родившихся, выросших и сделавших карьеру в СССР? В первые годы после 1991 г. этот вопрос волновал многих так называемых национал-патриотов и коммунистов. Казалось, для них стало потрясением отсутствие хоть какой-то осмысленной общественной поддержки СССР – страны, дававшей каждому бесплатное образование, медицинское обслуживание и относительно гарантированную стабильность. Само собой, интеллектуальная элита национал-патриотического лагеря, близкая к консервативным кругам советского правительства, в конце 1980-х гг. пыталась поменять ситуацию (вспомним знаменитую Нину Андрееву с ее призывом «Не могу поступиться принципами»), но сделать это оказалось невозможно: инициатива принадлежала демократам, а советский режим был слишком дискредитирован
[340]. Одним из объяснений отсутствия такой общественной поддержки оказалась именно теория заговора: ведь национал-патриоты сделали все возможное, чтобы сохранить СССР, но им помешала сила куда более мощная, с которой они не смогли совладать. И эта сила – многокомпонентная, состоящая как из внутренних, так и из внешних врагов – разрушила социалистический строй и уничтожила геополитическое величие страны.
Бывший театральный режиссер, политконсультант, замеченный в работе на разные политические силы, одиозный телеведущий Сергей Кургинян в своих речах и текстах не перестает обвинять «либеральную интеллигенцию» и прозападные коррумпированные политические элиты в распродаже интересов СССР и подрыве его исторический миссии. Он использует термин «антиэлита», чтобы описать те силы, которые якобы работали на распад государства, разрушая идею о превосходстве советской идеологии в умах большинства населения, которое, согласно Кургиняну, на самом деле якобы поддерживало существование СССР. Именно антиэлиты из КГБ и КПСС украли у советского народа его величие и инициировали августовский путч, чтобы скрыть последствия своих действий по разрушению идеологии и экономики в перестроечные годы
[341]. Драматическое падение уровня жизни россиян во время перестройки и после 1991 г. Кургинян объясняет тайным соглашением, заключенным прозападной интеллигенцией с мафией, представлявшей советский «черный рынок». Эти две силы хотели «жить хорошо» и поэтому с радостью избавились от СССР, чтобы впоследствии стать олигархами
[342].
Другой частью плана по разрушению СССР, по мнению Кургиняна, была дискредитация истории страны, для чего американские спецслужбы, при поддержке ученых-советологов, провели соответствующие исследования. «Американцы, не будь дураками, заказали своим нормальным, вменяемым, не слишком талантливым, но достаточно добросовестным исследователям идеологически ориентированные исследования по каждому эпизоду нашей советской истории. По стахановскому движению, по началу войны, по коллективизации, по чему угодно еще, по всему! Это был широкий спектр среднеоплачиваемых исследований, которые исследователи провели в меру добросовестно и в меру тенденциозно, потому что им была задана эта тенденциозность. Они должны были каждую молекулу нашей истории разделать, как бог черепаху, то есть дискредитировать – достаточно убедительно, на основе фактического материала. Они это сделали, и это легло на полки»
[343].
