Путин не назвал имена политических оппонентов, но всем было понятно, что это атака на СПС. «Союз правых сил» потенциально мог подорвать монополию «Единой России» в новой Думе, что не входило в планы президентской администрации. Если бы СПС попал в Думу, он мог бы поставить под вопрос многие законодательные инициативы единороссов и осложнить процедуру трансфера власти. Поэтому Кремль атаковал СПС не только словесно: ко многим его спонсорам у властей появились вопросы, что сильно осложнило работу партии на выборах
[635]. Протестуя против давления Кремля, лидеры партии вывели на улицы своих сторонников. Это стало еще одним козырем для прокремлевской пропаганды, поскольку шествие оппозиции по улицам оживляло в памяти телевизионные сюжеты о «цветных» революциях.
29 ноября 2007 г. Путин неожиданно выступил с обращением к своим сторонникам в эфире вечерних новостей Первого канала. В своей речи он раскритиковал неназванную группу политиков, стремящихся вернуть страну в состояние разрухи. Хотя Путин в открытую и не рассуждал в конспирологическом стиле, тем не менее он не преминул разделить общество на «патриотичное» большинство и меньшинство проамериканских либералов в союзе с беглыми олигархами. Вновь и вновь говоря о своей поддержке «Единой России», действующий президент таким образом напрямую вмешался в предвыборную кампанию, чтобы своей популярностью гарантировать высокий результат партии власти.
В декабре 2007 г. «Единая Россия» триумфально победила на парламентских выборах, и первая часть операции «Преемник» успешно подошла к концу. Как только страх лишиться власти начал таять, политический истеблишмент быстро поменял центральную тему своей повестки, уйдя от параноидальной истерии предвыборных лет. Как писал в 2008 г. «Русский Newsweek», новый президент Медведев в одном из своих первых обращений лично убрал все ссылки на «оранжевую» революцию и вместо этого посвятил речь экономическому прогрессу и модернизации
[636]. Этот штрих в очередной раз показывает, насколько риторический характер носят конспирологические теории в выступлениях постсоветских политиков и как быстро от них отказываются в угоду политической тактике. Тем не менее, когда над властью нависает серьезная угроза, именно теории заговора становятся первейшим элементом политической философии и популярной мобилизации.
«Голос ниоткуда»: протестная зима 2011–2012 гг.
«Рокировка» – осенью 2011 г. это слово стало главным. 24 сентября на знаменитом теперь съезде «Единой России» Дмитрий Медведев объявил, что на следующих президентских выборах кандидатом от партии власти вновь будет Владимир Путин. Надо сказать, что такой исход не был совсем уж неожиданным: еще весной 2011 г. журнал «Коммерсантъ Власть» прогнозировал, что самым сложным для Кремля будет убедить электорат в том, что Путину нужно вернуться, а Медведеву отдать свой пост
[637]. Власть просчиталась в своей оценке поддержки Путина накануне выборов, а противоречивые сигналы, исходившие из Кремля весь период медведевского правления, раскачали президентскую вертикаль. В результате эффект рокировки оказался неожиданным: 20 ноября Путин, присутствовавший на турнире по смешанным единоборствам, был освистан толпой, хотя официальные трактовки Кремля были иными
[638]. Так или иначе, этот инцидент показал, что изначальная стратегия кампании, в которой Путин воспринимался бы безусловным лидером, дала сбой. В результате Кремль обратился к уже проверенному в чрезвычайных ситуациях орудию – теориям заговора.
27 ноября, спустя неделю после инцидента на турнире, Путин обратился с речью к сторонникам «Единой России». Принимая предложение идти на выборы в качестве кандидата в президенты, он отметил, что «в преддверии выборов в Государственную думу, президента России представители некоторых иностранных государств собирают тех, кому они платят деньги, так называемых грантополучателей, проводят с ними инструктажи, настраивают их на соответствующую “работу”, чтобы повлиять самим на ход избирательной кампании в нашей стране»
[639]. Отсылка к НКО была очевидна: в Кремле опасались, что независимая оценка результатов голосования и экзитполы могут поставить под сомнение результаты как парламентских, так и президентских выборов. Кроме того, намек на то, что деньги «иностранных противников Кремля» могли бы быть потрачены лучше, указывал на США, стоящие за НКО.
Лояльные Кремлю телеканалы не заставили долго себя ждать: спустя несколько дней после выступления Путина НТВ показал в прайм-тайм фильм «Голос ниоткуда»
[640]. Редакция общественно-правовых программ, созданная на телеканале специально, чтобы выпускать продукцию такого рода
[641], обвинила Ассоциацию некоммерческих организаций в защиту прав избирателей «Голос» в работе на иностранные разведки и заговоре с целью подрыва легитимности выборов 2011 г. В то же время новостной сайт «Газета.ру» закрыл совместный с «Голосом» проект «Карта нарушений», который занимался мониторингом нарушений на выборах по всей стране. Из-за этого первый заместитель главного редактора «Газеты.ру» Роман Баданин вынужден был уйти в отставку
[642]. Закрытие проекта сопровождалось выступлениями «патриотично настроенных» депутатов: Антон Беляков, депутат Госдумы от партии «Справедливая Россия», заявил, что США как геополитический оппонент России финансировали «Голос» с целью уничтожения репутации страны и подрыва инвестиционного климата
[643]. Вместе с коллегами по Думе Беляков написал заявление в Генеральную прокуратуру с требованием проверить, действовал ли «Голос» в интересах иностранных государств
[644]. А Николай Левичев, руководитель «Справедливой России», назвал Ассоциацию за ее попытки повлиять на исход выборов и сменить таким образом власть в России «кукловодом» с «мессианскими амбициями»
[645].
