Помимо этого, несмотря на кратковременный период параноидальной антизападной агрессии, спровоцированной Кремлем, настоящие сторонники идей заговора Запада против России не играют значительной роли в политическом процессе и обретают ценность лишь тогда, когда это выгодно политическим лидерам государства. Как и прежде, во время украинского кризиса теории заговора применялись тактически, с целью достижения определенных политических целей. Пусть в 2010-х некоторые представители откровенно антизападных идеологий поднялись на верхние ступеньки политической иерархии, их проекты редко становились основой законотворчества и реальных действий. Один из примеров тому – Сергей Глазьев, долгое время служивший советником президента по экономической политике. Его выпады против председателя Центробанка Эльвиры Набиуллиной, которую он обвинял в работе на американскую финансовую систему, стали общим местом в дискуссиях между так называемыми консерваторами и либералами в правительстве России
[770]. Глазьев, один из активных подстрекателей к бунту на востоке Украины, уже долгое время предлагает изолировать российскую экономическую систему от глобальных финансовых рынков. Но его экономические взгляды так и остаются проектами на бумаге, и он не смог реализовать их даже в статусе президентского советника. Кажется, даже консервативный Кремль опасается чрезмерной активизации искренних антизападников.
Заключение
Кризис в Украине и присоединение Крыма, без сомнения, сильно изменили Россию политически, однако в плане культуры заговора она и вовсе стала почти другой страной. Массовое производство СМИ и политиками теорий антироссийского заговора и потребление их россиянами сильно повлияли на восприятие последними зарубежных стран
[771]. Теории заговора стали частью повседневности. Сначала десяти лет активной проработки массового сознания страхами «цветных» революций, а потом «возврата» Крыма оказалось достаточно, чтобы терпимости к критическим голосам внутри страны не стало. К тому же телевизионные репортажи из горящего центра Киева и разрушенного Донецка слишком ярко проиллюстрировали, куда может привести общественная активность, критичная по отношению к власти.
Та удивительная простота, с которой теории заговора разделяют общество на «своих» и «чужих», оказалась очень кстати в сложный для Путина момент: популярность президента стабильно снижалась, и агрессивная поляризация мнений по украинскому вопросу способствовала кратковременной массовой мобилизации в поддержку властей
[772]. При этом пропаганда помогла не только добиться этой общественной поддержки, но и способствовала тому, что российское население с пониманием отнеслось к новым мерам по дальнейшей изоляции страны и не потеряло веру в лидера во время жестокого экономического кризиса. Социальная поляризация стала также ключом к легкой победе на парламентских и президентских выборах. В 2016 и 2017 гг. впервые в истории электоральных кампаний путинского периода режим не задействовал на выборах антизападную конспирологию, потому что еще вовсю действовала «прививка» времен активного украинского кризиса.
Стоит отметить еще один важный и глубоко негативный эффект событий вокруг Украины. Формирование политического языка, основанного на теориях заговора и способствовавшего подавлению альтернативных взглядов, будет иметь долгоиграющие последствия для российского общества
[773]. Неприятие «иного», тотальное недоверие к людям и фактам, а также ментальность «осажденной крепости» в конечном итоге могут стать основой для формирования массового реваншистского политического движения, имеющего хорошие шансы прийти на смену путинской команде после 2024 г. Тем более что к концу 2010-х гг. в российской культуре заговора созрело достаточно антикремлевских идей.
Глава 9
Оппозиционная конспирология: еще один взгляд на политику
Было бы неверно сводить исследование теорий заговора в России только к антизападному направлению. Безусловно, это наиболее богатая и лучше других разработанная традиция конспирологического мифотворчества, и предыдущие главы тому доказательство. Тем не менее со времен перестройки большое место в российском обществе занимают различные теории заговора, не питаемые условной нелюбовью к Западу, но связанные как с политикой, так и с повседневными событиями и завоевавшие немало сердец. Так, относительно недавняя история с «синим китом» – ярчайший пример того, как непонимание взрослым поколением принципов работы интернета вылилось в международную конспирологическую кампанию, охватившую не только Россию, но и Украину, Индию и Соединенные Штаты
[774]. Статья «Группы смерти», опубликованная в «Новой газете» и на момент написания этих строк насчитывающая более 3,5 млн просмотров, вызвала невероятный переполох среди российских родителей, испугавшихся, что подростки, проводящие много времени онлайн, станут совершать суициды, как того хотят администраторы закрытых групп
[775]. Антропологи, изучавшие этот феномен, выяснили, что страх «синего кита» – классический пример «моральной паники», основанной на простом непонимании принципов функционирования социальных сетей и связанной также с проблемами коммуникации с тинейджерами
[776].
Не миновало Россию и антипрививочное движение, одно из наиболее популярных в мире, основанное исключительно на идее о том, что врачи хотят уничтожить население Земли с помощью вакцинации
[777]. Первые объединения сторонников нового «заговора врачей» появились из-за недоверия к системе крупных фармакологических корпораций, имеющих одну цель – заработать на больных любыми способами. Сначала в США, а затем и по всему миру распространилось представление, будто вакцинация – это нарушение права человека на свободный выбор, в том числе выбор делать своему ребенку прививку или нет, и способ избавиться от наиболее бедных жителей Земли, оставив планету богатым
[778]. В России теории антипрививочников почти дословно цитируют европейские и американские источники, и в постах в социальных сетях продвигается все та же тема «уничтожения» слабых и нищих, а также тех, кто «раскрыл глаза» и может сопротивляться мировому заговору «золотого миллиарда»
[779]. «Социальный паразит действует наоборот: в первую очередь он старается уничтожить самых сильных особей социума (“сильных людей”, лидеров), которые могут ему помешать. А тех, кто не в состоянии ему помешать (кто не способен сопротивляться), социальный паразит подчиняет своему влиянию (порабощает). Навязывание своего влияния осуществляется паразитами разными путями: через навязывание извращенных традиций и обрядов, через религии, через СМИ, через исковерканную культуру, разврат, постоянный страх, террор и т. п. Периодически социальные паразиты вынуждены делать так называемые чистки среди своих рабов. Это вызвано тем, что постоянно появляются люди, не поддающиеся зомбированию и не подчиняющиеся общей скотской программе. Таких людей они стараются уничтожать физически, чтобы продолжать паразитировать на остальных. При этом пораженный социальный организм обрекается на вырождение и гибель»
[780]. Спикеры, имеющие докторские степени, утверждают, что на российских детях проводятся опыты, а политика в области вакцинации отвечает исключительно интересам медиков и государства, губящего жизни россиян
[781].
