Он обернулся ко мне, бледный от шока. И медленно покачал головой.
— Они хотят, чтобы ее пронзили.
— Что?
— Чтобы ее пронзили осиновым колом. Они не хотят, чтобы она встала вампиром.
Я поглядела на еще не остывшее тело. Покачала головой.
— Она встанет на третью ночь.
— Ее семья этого не хочет.
— Если бы она была вампиром, заколоть ее только потому, что семья этого не хочет, было бы убийством.
— Но она еще не вампир. Она труп.
— Чтобы ее можно было пронзить, коронер должен констатировать смерть. Это займет время.
Шериф покачал головой:
— Я знаю дока Кэмпбелла. Он ради нас ускорит процесс.
Я стояла и смотрела на девушку.
— Она не хотела умирать, шериф. Это не было самоубийство. Она собиралась вернуться.
— Вы этого не можете знать.
Я поглядела на шерифа:
— Я это знаю, шериф, и вы знаете. Если мы пронзим ее до того, как она сможет встать из мертвых, это будет убийство.
— Согласно закону — нет.
— Я не собираюсь отрезать голову и вырезать сердце семнадцатилетней девчонке только потому, что ее родителям не нравится выбранный ею стиль жизни.
— Она мертва, мисс Блейк.
— Миз, а не мисс, и я знаю, что она мертва. И знаю, кем она станет. Наверное, лучше вас знаю.
— Тогда вы понимаете, почему они этого не хотят.
Я поглядела на него. Да, я понимала. Было время, когда я бы сама так сделала и считала, что поступила правильно. Что я помогла ее семье и освободила ее душу. Сейчас я уже не была в этом так уверена.
— Пусть ее родители подумают двадцать четыре часа. Поверьте мне. Сейчас они поражены ужасом и горем. В том ли они состоянии, чтобы решать, что с ней будет?
— Они ее родители.
— Именно. И не захотят ли они через два дня, чтобы она встала и говорила с ними, а не лежала трупом в ящике?
— Она будет монстром, — сказал он.
— Может быть, но я думаю, мы должны чуть подождать, дать им время. Наша непосредственная задача — тот кровосос, который это сделал.
— Согласен. Мы его найдем и убьем.
— Мы не можем его убить без постановления суда на ликвидацию, — сказала я.
— Я знаком с местным судьей. Постановление я вам достану.
— Не сомневаюсь.
— Слушайте, в чем дело? Вы не хотите его убить?
Я поглядела на девушку. Если он действительно хотел поднять ее в виде вампира, он бы унес тело с собой. Он бы спрятал ее, пока она не встанет, от людей вроде меня. Если бы она была ему дорога.
— Ладно, я его убью ради вас.
— Отлично. Что мы можем сделать?
— Ну, прежде всего убийство произошло вскоре после заката, значит, место его дневной лежки должно быть где-то близко. Есть тут поблизости старые дома, пещеры — место, где можно спрятать гроб?
— Есть старая ферма в миле отсюда, и ниже по ручью я знаю пещеру. Я туда лазил в детстве. Все мы туда лазили.
— Так вот как обстоит дело, шериф. Если мы сейчас, в темноте, пойдем за ним, он наверняка некоторых из нас убьет. Но если мы не пойдем, он перенесет свой гроб, и мы вряд ли сможем его найти.
— Пойдем искать его сегодня. Сейчас.
— Вы давно женаты? — спросила я.
— Пять лет, а что?
— Вы любите Бет?
— Да, мы еще со школы были влюблены. К чему такие вопросы?
— Если вы отправитесь на охоту за вампиром, вы можете никогда больше ее не увидеть. Если вы никогда не охотились ночью на вампира на его территории, вы понятия не имеете, с чем нам придется иметь дело, и что бы я вам ни рассказала, это вас не подготовит. Подумайте, что значит никогда больше не видеть Бет. Никогда не взять ее за руку. Никогда не услышать ее голоса. Мы можем пойти утром. Может быть, вампир не станет ночью переносить гроб или перенесет его из пещеры на ферму или наоборот. Завтра утром мы его можем поймать, не рискуя ничьей жизнью.
— Вы думаете, он сегодня ночью не будет перебираться?
Я сделала глубокий вдох — я хотела солгать. Видит Бог, как я хотела солгать.
— Нет, я думаю, он сегодня же ночью покинет эти места. Вот почему, наверное, он пришел сразу же после полной темноты. Это дает ему всю ночь для бегства.
— Тогда мы идем его ловить.
Я кивнула:
— О’кей, только сразу определимся. Командую я. Мне приходилось уже это делать, и я пока жива. Если будете делать все, как я говорю, может быть, к утру все еще будут живы.
— Кроме вампира, — сказал Сент-Джон.
— Ну да, конечно.
Я уже давно не выходила на охоту на вампира ночью в открытом поле. Вампирский комплект валялся у меня дома в шкафу. Таскать его с собой без конкретного постановления суда было запрещено законом. У меня был крест, тот, что на мне, пара пистолетов, два ножа — и все. Ни святой воды, ни запасных крестов, ни ружья. Черт, даже кола и молота не было.
— Серебряные пули у вас есть?
— Могу достать.
— Достаньте. И найдите, кстати, еще и дробовик с патронами серебряной дроби. Тут поблизости есть католическая или епископальная церковь?
— Конечно, — ответил он.
— Нам нужна будет святая вода и освященные облатки, гостии.
— Я знаю, что можно облить вампира святой водой, но что в него можно кидать облатки — слышу впервые.
Я не смогла скрыть улыбку.
— Нет, они не служат святыми гранатами. Я хочу дать их Квинленам, чтобы они повесили гостии на каждый подоконник и на каждый косяк.
— Вы думаете, он может напасть на них?
— Нет, но его пригласила девушка, и только она может отменить приглашение, а она мертва. Пока мы этого гада не взяли, лучше перестраховаться, чем потом жалеть.
Он задумался, потом кивнул.
— Я заеду в церковь. Посмотрю, что смогу сделать. — Он направился к двери.
— Да, шериф…
Он остановился и обернулся.
— Постановление суда должно быть у меня на руках до выхода. Я не хочу попадать под обвинение в убийстве.
Он закивал нервно, закачал головой — как деревянная собачка за задним стеклом автомобиля.
— Оно у вас будет, миз Блейк. — И он вышел, закрыв за собой дверь.
