Я осталась наедине с мертвой девушкой. Она лежала бледная, неподвижная, становилась все холоднее, все мертвее. Если ее родители не передумают, так оно и останется. И это будет моя работа — сделать, чтобы так и было. Возле кровати валялись учебники, будто она готовила уроки до его прихода. Я перевернула ногой обложку одной книги, не меняя ее положения. Матанализ. Перед тем как накраситься и надеть черную комбинацию, она учила матанализ. А, черт!
12
В ожидании постановления суда я разговаривала с ее родственниками. Не самая приятная работа, но необходимая. Это не было случайным нападением, а тогда они, вероятно, знали этого вампира или знали его до того, как он умер.
Гостиная продолжала пастельные мотивы с преобладанием голубого. Бет Сент-Джон сварила кофе и зафрахтовала Ларри, чтобы отнес его наверх. Думаю, она не хотела снова видеть тело. Нельзя сказать, чтобы я ее не понимала. Я видала куда более кровавые убийства, куда более, но каждая смерть имеет свои неприятные особенности. Что-то было очень жалкое в зрелище Элли Квинлен, лежащей на розовых простынях, а я ведь ее не знала. Бет Сент-Джон знала. И ей было труднее.
Семья сидела, обнявшись, на белом диване. Мужчина был широким — не толстым, а квадратным, как полузащитник. Черные волосы, красиво тронутые сединой у висков. Лицо румяное — не загорелое, а именно румяное, но все равно смуглое. Он был одет в белую рубашку, расстегнутую на шее, но с безупречными манжетами. Лицо у него было зажатым, неподвижным, как маска, будто под ним происходило что-то совсем другое. Он казался спокойным и собранным, но по дрожанию кожи было видно, каких усилий ему это стоит. В темных глазах сверкали искры гнева.
Он обнимал жену за плечи. Она прислонилась к нему, тихо плача, закрыв глаза, будто так ей было лучше. Тушь поплыла по щекам, оставив длинные радужные потеки, как бензин на воде. Черные короткие волосы уложены в прическу, которая, казалось, должна быть слишком твердой на ощупь. На ней была блузка с длинными рукавами с тонким цветочным узором — господствующий цвет розовый. На ногах у нее были только темные чулки. Единственными украшениями были миниатюрный золотой крест и обручальное кольцо.
Мальчик был моего роста и изящен, как ива. Он еще не вошел в возраст усиленного роста и потому казался моложе своих лет. Кожа на лице мягкая и гладкая, и было видно, что никогда еще у него не было угрей, а бритье — далекая мечта. Если девушке было семнадцать, то ему — лет шестнадцать, ну, не меньше пятнадцати, а между тем он мог сойти за двенадцатилетнего. Идеальная жертва, если не считать выражения глаз и того, как он себя держал. Даже пораженный горем, со следами слез на щеках, он был уверен в себе и владел собой. В его глазах играли живой ум и ярость, которая наверняка держала хулиганов на расстоянии.
Волосы у него были такие же черные, как у отца, но по-детски мягкие — наверное, как у миссис Квинлен, пока она их не заукладывала до смерти.
У него на коленях сидел пуделек. Собачка гавкала, как пулемет, перемежая лай повизгиванием, пока мальчик не взял ее к себе на колени. Из пасти у пуделька свисала струйка слюны.
— Тихо, Равна, — сказал мальчик и погладил собаку, тем самым вознаграждая за рычание. Собачка снова зарычала — он ее снова погладил. Я решила не обращать внимания. Если пудель вырвется на свободу — отобьюсь. В конце концов, я вооружена.
— Мистер и миссис Квинлен, я Анита Блейк. Я должна вам задать несколько вопросов.
— Вы уже пронзили тело? — спросил мужчина.
— Нет, мистер Квинлен, мы с шерифом решили подождать двадцать четыре часа.
— Ее бессмертная душа в опасности. Мы хотим, чтобы это было сделано немедленно.
— Если завтра вечером вы не передумаете, я это сделаю.
— Мы хотим, чтобы это было сделано сейчас же. — Он крепко обнимал жену, и его пальцы вдавились ей в плечо.
Она открыла глаза и моргнула:
— Джеффри, не надо, мне больно.
Он сглотнул слюну и ослабил руку.
— Прости меня, Салли. Прости. — Казалось, извинение снизило накал его гнева. Морщины на лице чуть разгладились. Он покачал головой. — Мы должны спасти ее душу. Жизнь покинула ее, но душа осталась. Ее мы должны спасти.
Было время, когда я тоже в это верила. До мозга костей я была убеждена, что вампиры — это зло. Теперь я не была так уверена. Я встречала вампиров, которые совсем не казались плохими. Зло я умела распознавать, и они им не были. Что они такое, я не знаю, но прокляты ли они? Согласно учению католической церкви — да, прокляты, и девушка в комнате наверху тоже. Ну, если на то пошло, то я тоже проклята по учению католической церкви. Когда всех аниматоров отлучили, я перешла в епископальную.
— Вы католик, мистер Квинлен?
— Да, а какая разница?
— Я воспитана в католичестве, так что я понимаю ваши верования.
— Это не верования, мисс… как вы сказали?
— Блейк, Анита Блейк.
— Это не верования, мисс Блейк, это факты. Бессмертная душа Элли подвергается опасности вечного проклятия. Мы должны ей помочь.
— Вы понимаете, что вы просите меня сделать? — спросила я.
— Спасти ее.
Я покачала головой. Миссис Квинлен смотрела на меня. Очень напряженно. Кажется — да нет, наверняка, — я могу вызвать несогласие в семье.
— Я должна буду воткнуть кол ей в сердце и отрубить голову.
Я не стала говорить, что сейчас я выполняю ликвидации пистолетом с близкого расстояния. Это грязная работа и для нее нужен закрытый гроб, но для меня это облегчение работы, а для вампира — быстрая смерть.
Миссис Квинлен снова зарыдала, прильнув к мужу. Она уткнулась лицом ему в грудь, размазывая косметику по белой рубашке.
— Вы нарочно хотите довести мою жену до слез?
— Нет, сэр, но я хочу, чтобы все здесь четко поняли: через три дня Элли поднимется вампиром. Она будет ходить и говорить. Она сможет быть в вашем обществе. Если я ее заколю, она будет только мертва.
— Она уже мертва. Мы хотим, чтобы вы сделали свое дело.
Миссис Квинлен на меня не смотрела. Либо она верила так же сильно, как ее благоверный, либо она никогда с ним не спорит. Даже о продолжении существования своей дочери.
Я не стала заострять на этом внимания. На двадцати четырех часах я могу настоять. Вряд ли мистер Квинлен за это время передумает, но я надеялась на миссис Квинлен.
— Этот пудель всегда лает на чужих?
Они заморгали все трое, как кролик в свете фар. Слишком резкая перемена темы для пораженных горем людей.
— При чем это здесь вообще? — спросил мистер Квинлен.
— Где-то поблизости бродит вампир-убийца. Я собираюсь его поймать, но мне нужна ваша помощь. Поэтому, пожалуйста, ответьте на мои вопросы с максимумом доброй воли.
