Однако Летти заразила ее своим энтузиазмом, и Мариста вместе с ней увлеченно рылась в платяном шкафу в поисках подходящих вечерних платьев. После смерти леди Рокбурн вся одежда была убрана, и с тех пор в шкаф никто не заглядывал.
Платья нуждались в глажке, и сестры весь день проторчали вместе с Ханной на кухне, грея на углях чугунный утюг.
Когда все закончилось, их лица пылали от жара, но было приятно, что даже Ханна одобрила выбор платьев и помогла заузить и подшить одно из них для Летти, которая была немного ниже и тоньше матери.
Долги сэра Рокбурна только в последнее время достигли угрожающих размеров, поэтому его супруга не пользовалась услугами чересчур дорогих портных, хотя неизменно одевалась весьма изысканно.
За годы войны мода почти не изменилась.
Летти сообщила Маристе, что теперь платья принято украшать вышивкой по подолу и лифу, а вместо простых лент на груди предпочтительнее цветы, оборки и кружева.
— Откуда ты все это знаешь? — спросила Мариста.
— Когда мы еще жили в замке, — ответила Летти, — маменька Выписывала «Журнал для истинных леди». Потом мы уже не могли себе позволить такой роскоши, но Ханна часто берет эти журналы у жены викария.
— Зачем Ханне «Журнал для истинных леди»? — удивилась Мариста.
— Она берет оттуда образцы для вязания, — пояснила Летти. — А я посмотрела там моду на платья и на прически.
Младшая сестра сделала прическу сначала себе, потом Маристе, и, наконец, они надели изящные, хоть и не слишком пестрые платья, которые Летти украсила на свой вкус.
Она пошла в сад и вернулась в дом с большой корзиной, полной цветов и листьев.
— Не думаю, что для маленького венка нужно столько всего, — осторожно молвила Мариста.
Летти не стала утруждать себя ответом — она принялась за работу.
Платье Маристы нежно-голубого цвета очень ей шло, подчеркивая красоту и выразительность ее серых глаз.
Летти украсила подол крошечными розовыми бутончиками, а рядом прикрепила несколько маленьких свежих листочков.
Глубокий вырез платья и короткие рукава она тоже расцветила розами.
Посмотрев на себя в зеркало, Мариста решила, что получилось совершенно потрясающе, только, пожалуй, чересчур броско.
— Ты выглядишь очаровательно, дорогуша! — резюмировала Летти. — Теперь снимай свое платье, только смотри не помни розы, и помоги мне с моим.
Второе платье, белого цвета, на взгляд Маристы, как нельзя лучше соответствовало юному облику сестры, но Летти была твердо намерена превратить его в нечто сногсшибательное.
Она снова отправилась в сад и нарвала белых камелий.
По отдельности они, может быть, выглядели несколько аляповато, но три ряда этих цветов с темными глянцевыми листьями придали платью такой вид, словно оно прибыло из Парижа, что, разумеется, было невозможно в военное время.
— Ты уверена, что их не слишком много? — озабоченно спросила Мариста.
Летти покачала головой.
— У меня будут еще три камелии и несколько листьев на голове, — посвятила она сестру в дальнейший творческий процесс. — А тебе, думаю, стоит приколоть парочку роз над левым ухом, и это будет как раз то, что нужно.
— Мне кажется, нужно нечто такое, чтобы я выглядела старше и.., более представительно, — неуверенно произнесла Мариста. — В конце концов, я же твоя дуэнья.
Летти рассмеялась.
— Я сама себе дуэнья. Все, что от тебя требуется, дорогуша, это быть такой же красивой, как если б ты сошла с картины Рейнолдса. Граф будет смотреть на мамин портрет и сравнивать его с тобой.
Мариста не сказала сестре, что граф уже отметил ее сходство с матерью.
Вместо этого она чуть вскинула голову и поделилась некоторыми мыслями.
— Не сомневаюсь, что граф все равно сочтет нас деревенскими невежами, несмотря на все наши усилия. А потому, как ты верно сказала, постараемся просто веселиться, хотя я все время буду думать, позволит он нам остаться в Довкот-Хаусе, или погонит прочь.
Летти уловила испуг в ее голосе.
— Забудь об этом и веселись, — молвила она. — Вряд ли нас когда-нибудь еще пригласит на обед столь важная персона. И кроме того, что бы там граф ни думал о нас, лорд Лэмптон не устает выражать свое восхищение.
— Ты не должна верить всему, что он говорит, — предупредила Мариста.
— Я могу не верить, но мне нравится это слушать, — ответила Летти. — У нас в деревне комплименты большая редкость.
Когда прибыл экипаж, посланный за ними графом, Мариста, подчиняясь указаниям Летти, осторожно села на самый край сиденья, чтобы не помять розы на платье.
Энтони, присоединившемуся к ним в последний момент, потому что он долго возился с шейным платком, было строго-настрого велено не касаться ногами платьев.
Энтони, как и Летти, был так восхищен приглашением графа, что, казалось; даже не думал о том, как неприятно будет увидеть кого-то другого на месте отца.
Ханна погладила ему вечерний костюм, который раньше принадлежал сэру Ричарду, и все шейные платки: если, завязывая, он испортит один, то сразу сможет взять другой.
Энтони выглядел весьма импозантно, и, любуясь его красивым лицом, Мариста думала, что, возможно, какая-нибудь женщина на приеме будет им очарована, и это поможет ему хотя бы на время забыть о грязной работе, которой он вынужден заниматься на ферме.
Летти не позволила Маристе взять шаль, опасаясь, что пострадают розы на рукавах.
— Хорошо еще, что вечер сегодня теплый, — заметила Мариста, — а то мы вернулись бы простуженные, что нам вовсе некстати.
— Ничего, — махнула рукой Летти. — И пусть мы не можем быть самыми модными женщинами на этом приеме, зато будем самыми оригинальными.
Мариста бросила на сестру беспокойный взгляд.
— Только прошу тебя, Летти, не делай ничего, что не понравилось бы маменьке. Граф и впрямь подумает, будто мы с тобой две деревенщины и не умеем вести себя, как подобает леди.
— Вот было бы забавно, а он получил бы урок, — засмеялась Летти, — если б мы пришли с соломой, запутавшейся в волосах, как у доярок, и говорили бы на диалекте Суссекса.
— Тогда он точно вышвырнул бы нас из Довкот-Хауса, — сказала Мариста.
— На ферме у меня всегда найдется для вас стог сена, — заметил Энтони.
Все трое весело расхохотались.
И все же, когда экипаж остановился у замка, Мариста почувствовала внезапное желание сорвать с платья розы и вообще стать как можно меньше и незаметнее.
Она была уверена, граф вообразит, будто они нарочно стараются привлечь к себе внимание, и вновь испугалась, что он разобьет Летти сердце.
