— Я подумал, у него все равно не было времени связаться с офицерами таможенной службы, — ответил Энтони. — А мне.., мне нужны были деньги.
— Но к чему такая срочность?
— К тому, что я хочу поехать в Лондон и мне нужна новая одежда, — произнес Энтони вызывающе, словно сестра нападала на него. — Ты видела, как выглядели на приеме другие мужчины? Рядом с ними я был похож на чучело.
Мариста охнула.
— Мне казалось, ты был весьма элегантен.
— Элегантен! — воскликнул Энтони. — Моя одежда давно вышла из моды и, кроме того, сшита не для меня, она даже сидит на мне как на корове седло!
Мариста вздохнула и, чувствуя, что нет смысла продолжать свои сентенции, сказала:
— Ты вернулся, и это главное. Но ты никогда… никогда больше не должен этого делать.
— По крайней мере на сей раз удача мне улыбнулась — именно об этом я и хотел тебе сказать.
— Но почему, сейчас? — удивилась Мариста. — Ты мог бы лечь спать и рассказать мне потом.
К ее изумлению, Энтони покосился через плечо, словно боялся, что кто-то его подслушивает.
— Я вернулся не один, — объяснил он.
Мариста уставилась на него широко открытыми глазами.
— О чем это ты? Я не понимаю.
— Я кое-кого привез с собой.
— Кого? И.., зачем?
Энтони молчал, и Мариста поняла: он старается найти подходящие слова.
"Занимался рассвет, и теперь можно было разглядеть, что волосы у Энтони мокрые и всклокоченные.
Мариста потрогала его за рукав — куртка была влажная.
— Ты попал под дождь, — воскликнула она, — и весь промок! Тебе нужно переодеться, — Непременно, — согласился он. — Но дождь, к счастью, проливной, помог скрыть маленькую лодку от любопытных глаз.
Мариста в этом не сомневалась.
Однако она понимала, как сильно Энтони рисковал. переплывая Ла-Манш, особенно если учесть слова лорда Рэндольфа, что за контрабандистами будут охотиться не только таможенные, но и военные корабли, чтобы не допустить утечки золота во Францию.
— Иди переоденься, — велела Мариста. — Ты запросто можешь схватить простуду.
— Сейчас, — кивнул Энтони, — но сначала послушай меня. Того человека, который приплыл с нами, я спрятал на чердаке, и никто из соседей не должен знать, что он здесь.
— Но, Энтони… — взмолилась девушка и тут же перебила себя, — А вдруг он, шпион? Ты уверен, что не привез одного из шпионов..,. Наполеона.., в, — Англию?
Ее голос задрожал от одной только мысли об этом, и Энтони поспешил ее успокоить.
— Нет, он не шпион. Он мне все о себе рассказал: он англичанин, и вместе со, своими родственниками был интернирован во Франции, когда в 1804 году кончилось перемирие.
— Я помню, папенька рассказывал, тогда очень много туристов были брошены в тюрьмы во Франции.
— Около десяти тысяч человек, — уточнил Энтони. — И семья Эдварда Толмарша — так зовут этого талого — тоже была среди них.
— Какой ужас! Представляю, сколько ему пришлось пережить! — вскричала Мариста. — Ему удалось бежать?
— Да, он убежал.
Несколько минут в комнате стояла тишина.
Наконец Мариста спросила:
— Но если он англичанин и вернулся в свою, страну, зачем хранить это в тайне?
— Ему нужно отыскать своих родственников, и он не хочет, чтобы власти донимали его расспросами насчет Франции. Он предпочитает сам выбрать удобное время и пойти непосредственно в Министерство иностранных дел, чтобы все объяснить так, как он считает нужным.
Немного помолчав, Энтони пояснил:
— Ему еще не исполнилось пятнадцати, когда его родители были интернированы, и неудивительно, что теперь ему в Англии все кажется незнакомым.
Мариста всегда отличалась проницательностью и, кроме того, слишком хорошо знала брата, чтобы не уловить в его голосе нотки беспокойства, и поняла: он тревожится о том же, о чем и она.
— Ты точно.., уверен, что он.., сказал тебе правду?
— Конечно, — отрезал Энтони. — А почему это должно быть не так?
— У тебя будут большие неприятности, если окажется, что он.., шпион.
Энтони слегка побледнел, и она поспешно сказала:
— Ладно, иди переодевайся. Расскажешь мне все, когда выспишься.
— Ты права, — согласился брат. — Просто я не хотел, чтобы ты испугалась, увидев в доме незнакомого мужчину.
— Ханне надо будет сказать, что это наш друг, которому негде переночевать, — задумчиво произнесла Мариста. — Она не обрадуется, что ей придется кормить лишнего человека.
— Об этом можешь не волноваться.
Энтони достал из кармана и бросил на кровать три золотые монеты.
Мариста потрясение уставилась на них.
— Соверены? Ты получил их во Франции?
— Ты знаешь, сколько заплатил мне Толмарш за то, что я согласился его перевезти?
— Сколько?
— Сто фунтов!
Мариста заулыбалась, приняв это за шутку, но, когда увидела, что он абсолютно серьезен, воскликнула:
— —Сто фунтов! Но откуда у него так много денег?
— Он уже отчаялся убежать. По его словам, он пытался сесть на другие лодки, но все были настолько забиты грузом, что для него не оставалось места.
— Все равно не могу понять, зачем ему понадобилось столько платить!
— Я же сказал тебе, он был в отчаянии! — Энтони помолчал. — Мне пришлось снять два бочонка с бренди и два тюка с табаком, поэтому я дал матросам двадцать пять фунтов. Впрочем, у меня осталось еще семьдесят пять!
— О Энтони, мне просто не верится!
— Я дам Ханне и вам с Летти по десятке, а остальное потрачу на себя. Кроме того, я еще получу свою долю выручки, когда груз будет продан.
— Учитывая, как ты рисковал, ты заслужил эти деньги, — сказала Мариста. — Однако.., пусть это будет в последний раз, Энтони. Пожалуйста, обещай мне!
Он колебался, и она повторила:
— Прошу тебя, Энтони!
— Я постараюсь, чтобы это было в последний раз, — уступил он наконец. — Но я хочу поехать в Лондон.
Леди Дэшфорд попросила меня быть ее кавалером на балу в среду.
— Какая леди?
Мариста, напрочь забывшись, выкрикнула это во весь голос, и Энтони приложил палец к губам.
— Тише! Не дай Бог, Летти проснется.
— Ты сказал, леди Дэшфорд попросила тебя быть ее кавалером?
— Она красива и обаятельна.
— Но.., если она жена лорда Дэшфорда… Я и не подозревала, что он.., женат!
