Стены из грубых камней, облицованные тесаным камнем, стояли на мощном основании, способном выдержать удары кирок, сверл и стенобитных орудий. Плоские контрфорсы поддерживали стены на всем их протяжении, на каждом углу такая пилястра венчалась башенкой. На первом этаже окна отсутствовали, на втором были крошечные, и только на третьем они становились немного больше. К входу, расположенному на втором этаже главной башни, вела внешняя прикрытая предмостной башней лестница.
Поднимаясь по ступеням к предмостной башне, граф оглянулся и посмотрел на эсквайров. Те не спешили идти в казарму, не замечая поджидавшего их слугу. Хэш что-то говорил товарищу, беспрестанно жестикулируя, Трио угрюмо смотрел вслед удаляющейся девушке. «Странно, — подумал Солоу, — вид у них такой, будто врагу в пасть попали. Подозрительные типы, как она им доверилась?» В верхней части крыльца, где башня прикрывала входную дверь, Приэмм указал спутнице на часовню:
— Здесь домовая церковь, леди Стоун.
Он был уверен, что путница захочет вознести благодарственные молитвы ради успешного путешествия. Девушка побледнела, испуганно глянула в сторону часовни, будто ожидая удара. На миг она остановилась, но, преодолев слабость, пошла дальше. Солоу указывал дорогу к винтовой лестнице, размышляя о гостье герцога: «Кого она боится, преследователей или сопровождающих? Почему ее напугали слова о церкви, может быть, кто-то пытался насильно постричь девушку в монахини?»
Обедал граф, не ощущая вкуса блюд. Ему не терпелось узнать, оставит герцог леди Стоун в замке или нет. Образ ее неотступно витал перед мысленным взором. Изящная, утонченная, хрупкая, милая. Неужели ей придется ехать дальше? Что если предложить попавшей в трудную ситуацию леди убежище в резиденции Солоу? Граф представил богато одетую беглянку в скудной обстановке родного дворца. Не к этому она привыкла.
Как только сообщили о возвращении Эдуана в замок, Приэмм закончил обед и пошел в покои герцога, оправдывая поспешность необходимостью рассказать о прибытии леди Стоун. Громм сидел за столом, не притрагиваясь к пище. Когда увидел своего вассала, сделал приглашающий жест. Граф устроился напротив герцога и взял неспелое яблоко.
— Что вы скажете о незнакомке, Солоу, какова цель ее приезда? — Громм тоже взял яблоко. Откусил, поморщился и отложил в сторону.
— Это леди Стоун. Она мила…
— Хотелось бы увидеть даму, которую вы не назовете милой.
— Не в смысле… — смутился Приэмм. — Она напугана, скрывается. Я взял на себя смелость обещать ей, что буду просить вас…
— От кого скрывается?
— Не знаю.
— Не знаете, а берете на себя смелость. Хм. А если это преступница и скрывается от короля, например?
Солоу не ответил и, пытаясь скрыть замешательство, принялся кромсать яблоко зубами.
— Говорите, мила? — примирительно улыбнулся герцог. — Что ж, я побеседую с ней и тогда приму решение. Ничего не хотите добавить?
— Сопровождающие леди Стоун эсквайры кажутся мне подозрительными.
— Что в них подозрительного?
— Леди их опасается. Будто она не госпожа, а…
— Любовница?
— Нет! — Солоу даже привстал от возмущения. — Как бы сказать? Она им обязана чем-то.
— Не беспокойтесь, граф. Спасибо, что предупредили. Я расспрошу леди Стоун о ее спутниках.
После обещания герцога прошло два дня. Он не спешил знакомиться. Луззи велела служанке подкараулить Эдуана и напомнить ему об ищущей его опеки леди, но Громм надолго покидал замок, посвящая время прогулкам. Шустрая остроглазая Далле шныряла по башне, двору, подсобным помещениям и со многими перезнакомилась. Шугэ беседовал с девушкой, не скупясь на похвалы ее живости и расторопности. Золле ревновала, ее не очень-то успокаивали оправдания мужа, который ссылался на приказ герцога.
Как известно, слуги способны разузнать куда больше хозяев, Эдуан ждал, пока Шугэ разведает все о гостье. За ее сопровождающими герцог тоже велел понаблюдать. Однако самые исчерпывающие сведения о леди Стоун Громм получил от камердинера.
Возвращаясь в замок после очередной прогулки верхом, герцог услышал стук копыт за спиной. Он остановил и развернул коня навстречу путникам. Все эти дни Эдуан пренебрегал правилами безопасности — отказался от охраны. Не трудно догадаться, что граф Солоу приказал троим ратникам скрытно сопровождать господина, но Громм не замечал их, предаваясь фантазиям, любуясь природой, наслаждаясь птичьим гомоном и ароматами трав. Он вынырнул из состояния задумчивости при появлении посторонних звуков, повинуясь давней привычке.
Громм разглядел на затененной дороге двух всадников. Это был камердинер и его служка. Ничего нового. Эдуан продолжил путь к замку, пустив коня неспешным шагом. Камердинер придержал лошадь, знаком приказал служке скакать дальше. Ехали молча. Герцог вглядывался в небо — нет ли где орлана. С тех пор, как подстрелили похитившего парнишку хищника, ничего о появлении птиц в предгорьях не слышно. Надо же, залетел один единственный за долгое время и принес вместо обещанного счастья такую мороку!
Ехали молча. Камердинеру не терпелось доложить господину об успешной поездке в Эду, он привлекал к себе внимание покашливанием.
— Как дела в городе? — спросил Громм, по-прежнему разглядывая облачка.
Старик пустился в пространный рассказ о трудностях и успехе выполненного им поручения, попутно сообщил о жизни Эдунского света, о здоровье матушки-герцогини, о будущности обеих леди Эдуан. Господин слушал рассеянно, пока внимание его не было привлечено следующими словами:
— Я и не представлял себе тех восторгов, с которыми благодарил меня директор театра. А ведь поначалу определил ее швеей, не поверил мне! Потом в храме на клиросе услышал, как поет — не иначе как райская птица. У девочки редкий голос! И слух прекрасный. Ей уже доверяют небольшие роли. Признаюсь, не утерпел, заглянул на один спектакль. Обворожительная актриса, публика встречает ее овациями.
Камердинер прослезился и вытирал манжетами слезы.
— В менестрели собиралась, глупенькая! Разве можно такой милашке по дорогам бродить? Лихих людей немало на свете!
— О ком речь? Что-то я не пойму.
— О девчонке, что вы от орлана спасли!
— Это парень был…
— Какой же парень, ваша светлость! Одета и подстрижена она была как мальчишка, голос у нее, опять же, низкий. Собиралась пением и лютней зарабатывать, — рассмеялся камердинер, — известно, что девица. Золле выхаживала ее и рассказала всем.
— Мне никто не говорил, — герцог вздохнул глубоко и протяжно, будто теснящие грудь ремни наконец лопнули, — значит, она первая женщина, которую увидел, когда… Все не так плохо, как я думал.
— Не сомневался, ваша светлость, что вы порадуетесь за девочку, — по-своему расценил широкую улыбку господина старик, — все-таки жизнь ей спасли! В замке без перемен?
