На пятый день достигли цели.
— За тем поворотом и домик! — горячился проводник, указывая в окно.
Повернули, остановились. Герцог вышел из кареты, следом выбрался дядюшкин садовник. Небольшой дом, ухоженный огород, свежевыкрашенная изгородь. Над грядками хлопочет седовласый старец.
— Это он? — спросил Громм.
— Нет. Длинный. Слуга был дылда, а сам махонький. В доме, наверное.
Седой увидел приезжих, подошел к изгороди.
— К лекарю мы, — сказал ему Эдуан, — доложите: герцог… вернее, внук графа Горроу.
Высокорослый слуга поспешил в дом, вскоре выглянул и, кланяясь, пригласил герцога к хозяину. Громм поднялся на крыльцо, прошел внутрь и, привыкнув к полутьме, разглядел сидящего в глубоком кресле сморщенного старичка.
— Хэлпэ, чаю гостю! Сопровождающим в беседке накрой! — послышалось из кресла.
Слуга выскочил из комнаты и вернулся с подносом. Ягодный аромат, аппетитный вид щедро посыпанных кунжутом булочек возбуждали аппетит.
— К чаю как раз поспели, — доброжелательно улыбнулся хозяин, показывая крупные, на удивление белые зубы, — надо подкрепиться с дороги.
Герцог сел на край скамьи напротив хозяина и принялся за булочки, наслаждаясь угощением. Со двора слышались покрикивания кучера и Хэлпэ — они занялись лошадьми. Колдун, щурясь, изучал Громма.
— Зачем пожаловали? — поинтересовался старец, видя, что первый голод гостя утолен. — Вы, я понял, человек здоровый. О родственнике хлопочете?
— Здоров я благодаря вам… м-м…
— Можете называть меня профессор. Король лишил званий, но это не мешает в частной беседе забыть о давних неприятностях.
— Да, профессор. Итак, наследственный недуг оставил меня благодаря шкатулке, полученной от вас графом Горроу.
— Вы приехали сказать спасибо? — старик заерзал в кресле. — Это первый случай! Обычно, расплатившись за лекарство, люди забывают обо мне. Помогло или нет, остается гадать. Рад, рад вашему визиту! Так что же? Каковы ощущения?
— Не могу сказать, что всеми переменами я доволен. Знаете, профессор, раньше было спокойнее, теперь постоянно мелькают перед глазами все эти женские формы, пальчики, ручки, глазки.
— Ну-ну? Это ничего, привыкнете!
— Беспокоит неудобное следствие применения лекарства. Хочу избавиться от него. Надеюсь, поможете.
— Поясните, какое следствие? — чародей посерьезнел.
— По неосторожности, после того, как шкатулка была открыта, я разговаривал с девушкой. Теперь ее образ преследует меня. Необходимо избавиться от наваждения. Дайте мне средство.
— А! Вот о чем. Не беспокойтесь, это временное чувство.
Он замолчал, прикрыв глаза. Герцог решил, что собеседник дремлет, и постучал ложечкой о край чашки, привлекая к себе внимание. Старик пошевелился и продолжил говорить:
— Нет-нет, я не сплю. Размышляю о том, как лучше объяснить. Да. Взросление мужчины с ледяным сердцем лишено юности. Вы не испытали нарастающего интереса к женщине, безнадежной влюбленности, разочарований и восторгов. Когда лекарство подействовало и дремлющие в организме силы запустились, все, что происходит с человеком за несколько лет, нахлынуло в один миг. Не имея опыта, вы считаете чувство вечным. Это не так.
— Значит, никакого снадобья не требуется, профессор?
— Да. Если только…
— Что?
— Вызванные действием шкатулки чувства уйдут, если это не истинная любовь.
— Какая любовь! — рассмеялся Громм. — Я видел девчонку второй раз в жизни, даже принял ее за парня!
— Хорошо, милорд. Вы останетесь у меня или поспешите домой?
— Простите, профессор, я представился как внук графа Горроу, но это мой дед по матери. Я герцог Эдуан, — Громм поклонился. — Благодарю за прием. Сейчас же отправлюсь в обратный путь.
— Эдуан? Ваша резиденция в Эду?
— Там живет моя мать.
— Ваша светлость! Умоляю, выполните просьбу профессора-изгоя!
— Все, что в моих силах.
Старик поднялся с кресла и, шаркая, подошел к громоздкому, чуть ли не на полкомнаты, ореховому шкафу. Вернулся с фолиантом. Громм предусмотрительно сдвинул в сторону поднос и с удивлением разглядывал оказавшуюся перед ним массивную книгу.
— Передайте, пожалуйста, моему ученику. Он живет в Эду. Мне туда не доехать, а за Виктоу, возможно, следят, посещать меня опасно, — сказал ученый, склоняясь над гостем. — Труд всей жизни. Никто, кроме Виктоу, не оценит и не сохранит его. Здесь, обратите внимание, вложен адрес его лаборатории.
— Хорошо, — Эдуан поднялся из-за стола и бережно взял книгу, — еще раз благодарю, профессор, за помощь! Сколько вам заплатить?
— Я не нуждаюсь, дорогой герцог. Если сочтете нужным пожертвовать деньги на развитие науки, передайте их Виктоу. Он, хотя и дворянского рода, не располагает средствами, достаточными для многочисленных опытов.
Что-то еще беспокоило гостя, старик заметил это и сказал, вновь усаживаясь в кресло:
— Спрашивайте, не стесняйтесь. Не терпится узнать, как я оказался здесь? — он медленно повернул голову, как будто рисуя крупным носом дугу.
Эдуан вернулся к столу несвойственными ему суетливыми движениями, выдав свое волнение.
— Вы мне глубоко симпатичны, — продолжил старик, морщинистое лицо его озарила ласковая улыбка, — многие посетители просили о помощи, ни один не считал старого оклеветанного колдуна ровней.
— Вас оклеветали, профессор, я так и думал, — прошептал Громм.
Старик не расслышал, он склонил голову набок, погружаясь в недра памяти, и поведал гостю давнюю историю.
Тридцатилетним знаменитым доктором жил он в столице королевства. Занимала его тогда причина странной болезни, которой были подвержены некоторые мужчины из аристократов. Собрать о ней достоверные сведения было необычайно сложно. На какие только ухищрения не шли матери и отцы несчастных, пытаясь скрыть болезнь.
— Три года я потратил на исследования! Три года как один день!
— Вы узнали причину?
— Проклятье!
— Что случилось, профессор? — герцог наклонился, думая, что тот ругается, обронив какую-то безделицу.
— Проклятье колдуньи из-за гор.
— Я что-то слышал о ней.
— Слышал, — старик отклонился назад и мечтательно закатил глаза, — она прекрасна! В жизни не встречал такой красоты.
Он поглядел на Громма и поправился:
— Среди женщин.
— Вы ее видели? Говорят, жила ведьма лет двести назад, или сто.
— Я видел ее. Поехал, чтобы расспросить о проклятье и узнать, как можно снять его.
