— Милорд, прошу! Не тревожьтесь, все необходимое я получила: приют, защиту. Опека не нужна мне.
Девушка побледнела, пигментное пятно выделялось ярче обычного, она не пудрила лицо с тех пор, как уехал Громм.
— Где это видано, юная леди живет в замке, как схимница в дальнем монастыре! Позвольте устроить охоту, или конную прогулку по окрестностям, или катание на лодках.
Губы девушки дрожали, она поискала рукой опору, схватилась за подставленный камердинером локоть:
— Я бы хотела оказаться в монастыре и не… не… — Луззи замолчала, стараясь сдержать подступавшие слезы.
— Но почему? — вскричал Приэмм, ошарашенный поворотом разговора. — Как можно лишать себя радостей жизни из-за прихоти опекуна! Вы вольны идти замуж вопреки его наказам, он не отец вам!
— Замуж? Милорд, я могу выйти замуж только за герцога Эдуана. А он презирает меня!
Она отпустила локоть камердинера и побежала в сторону замка. Старик задвигал бровями, поглядев на Приэмма, махнул рукой и бросился за девушкой. Бегал он для своих лет удивительно быстро и вскоре догнал Луззи. Она сбавила шаг и снова ухватилась за предложенную опору. Камердинер что-то говорил, успокаивая леди, она рассеянно слушала. Граф Солоу стоял, пытаясь привести мысли в порядок: она любит бесчувственного женоненавистника Эдуана! До этого разговора Приэмм считал свою бедность единственным препятствием к сердцу Луззи, как он ошибался!
Письмо с приглашением в Эду и предложение стать герцогиней удивило Луззи. Она считала единственно возможным путем к сердцу Громма шкатулку, которую он так и не открыл. Девушка помнила любопытство в глазах герцога, когда он рассматривал ее во время разговора, задерживая взгляд то на груди, то на руках или волосах. Это не соответствовало байкам о равнодушии красавца Эдуана к женским прелестям, но обещанных дядей пылких чувств не было! Не слепая же она. Шкатулку не открывал, гостью допрашивал, как преступницу, уехал, не прощаясь. Разве это не свидетельство равнодушия и даже презрения? Пропадал где-то до самой осени и надумал жениться. Не странно ли это? Луззи ответила бы отказом, будь она в своей воле. Угрозы барона Данетца делали несогласие на замужество смертельно опасным. Девушка собралась в дорогу, повинуясь воле двух мужчин, каждого из которых она могла бы любить, но готова возненавидеть.
Люди герцога встретили карету леди Стоун на окраине Эду и предложили выбор — проехать в гостиницу, где для нее снят лучший номер, или в дом Эдуанов. Луззи страшилась встречи с будущими родственниками и пожелала ехать в гостиницу. Едва успев умыться, переодеться и напудрить личико, она услышала стук в дверь. Далле выглянула в коридор, вскоре вернулась и, сияя, сообщила:
— Герцог Эдуан, госпожа.
Луззи отошла от зеркала, приняла надменную, как ей самой казалось, позу:
— Проси.
Громм заглянул лишь на мгновение, он выполнял поручение матери, которая желала познакомиться с будущей невесткой. Пригласил девушку в дом Эдуанов, в ответ на ее недоуменный взгляд сказал:
— Вас никто не торопит принимать мое предложение руки, думайте, сколько надо.
Герцог вышел, Луззи надела поданный служанкой плащ, шляпку и поспешила за ним. Что она сама хотела ответить Громму? Как вела бы себя, не будь приказа дядюшки? Девушка не могла разобраться в том кавардаке, в который превратились ее собственные чувства. Сейчас ее беспокоила встреча с будущей свекровью. Как герцогиня отреагирует на появление в ее доме самозванки? Луззи неосторожно сказала Эдуану, что знакома с его матерью, и сейчас эта ложь раскроется.
Леди Стоун в карете ни слова не сказала герцогу. На счастливую невесту она не походила. Громм, пока они ехали, наблюдал за ее перебирающими кружевной платок пальчиками, но думал не о спутнице, а о вчерашнем посещении ученого.
Вот и дом, не слишком большой, но красивый. Особенно девушке понравились балконы, на перилах которых как будто сидели скульптуры в виде полуобнаженных нимф. Луззи медлила, любуясь, но герцог тронул ее талию, предлагая войти в двери. За ними начиналась широкая лестница, застеленная ковровой дорожкой модного нынче вишневого цвета, которая упиралась в мягкий подходящий в тон ковер в просторном холле. Здесь Громм учтиво поклонился, приказал горничной проводить гостью к герцогине и скрылся в своих покоях. Луззи облегченно вздохнула, объяснение с матерью Эдуана произойдет без него.
Шустрая служанка с любопытством поглядывала на леди Стоун, которую раздражал оценивающий взгляд. Не хватало еще перед слугами притворяться! Она сердито оттолкнула горничную локтем и вошла в гостиную. Здесь преобладал белый цвет. Три больших окна пускали столько солнца, что Луззи смежила веки от непривычной яркости. Она не сразу разглядела герцогиню, которая сидела на одном из диванов, обитых бледно-бирюзовым шелком с изящным орнаментом цвета темной хвои.
Эмми поднялась навстречу девушке:
— Вот вы какая! Не смущайтесь, — она указала на кресло рядом с собой. — Садитесь, давайте знакомиться.
— Простите меня, ваша светлость! — Луззи продолжала стоять и готова была на колени упасть. — Я сказала ему, что знакома с вами, сама не знаю, как это получилось!
— Ему — это Громму? Устраивайтесь, милая, поговорим.
Эмми вернулась на диван, положила руку на белоснежный подлокотник, дождалась, когда гостья сядет, и продолжила:
— Что вы хотели от моего сына?
— Искала защиты. Я наслышана о благородстве и великодушии герцога Эдуана. В его замке надеялась найти спасение.
— Вас не смущало, что Громм холост, и переезд в его жилище скомпрометирует вас?
Луззи покачала головой в ответ.
— Я лишь бежала от опасности, а встретили меня так, будто я сама представляю опасность. Хозяин замка две недели не желал говорить со мной, а когда беседа состоялась, я чувствовала себя преступницей на допросе.
— Поэтому решили сослаться на меня?
— Стоило сказать герцогу, что матушка посоветовала обратиться к нему, как он переменился: стал учтив, шутил. Он уважает вас, ценит ваше мнение. Я схитрила, отчаявшись. Умоляю, простите эту ложь!
Герцогиня Эдуан слегка склонила голову набок, изобразив улыбку. Зашла горничная, позвала к обеду. Хозяйка встала, жестом приглашая Луззи следовать за ней. В столовой она подвела будущую невестку к дочерям, представила их друг другу и успела шепнуть:
— Лирра, Ланна, Громм думает, что мы уже знакомы. Пусть. Сохраним этот маленький секрет, — она округлила глаза и приложила палец к губам в то мгновение, когда сын входил в столовую.
Луззи успела заметить, что девушки очень похожи между собой, но в их лицах нет того изящества линий, которые отличали брата. Младшая, Ланна, была чуть ниже ростом и казалась полнее сестры, быстрый взгляд ее серых с темным ободком глаз выдавал почти детское, едва сдерживаемое любопытство. Лирра выглядела серьезной и немного надменной, хотя тоже была слишком молода для роли, которую взяла на себя. Роль эта заключалась в поджимании губ и горделивой осанке.