Старушка оглянулась, поставила корзинку с купленной рыбой на землю и подождала графа.
— Вы в этом храме бываете? — спросил он.
— В церкву-то? Хожу, а ты чего ж, попа нашего проверяешь?
— Нет. Девушку ищу. Милтину. Не знаете ее?
— Артистку-то? Знаю, чего ж.
— Где она живет?
— Зачем тебе? Ты кто ей?
— Спросить хочу, не знает ли она, где мой начальник. Пропал, а в замке без него трудно.
— Тебе хахаль ейный нужен? — старушка смерила Приэмма плутоватым взглядом и, наклонившись за корзиной, призывно махнула рукой. — Пойдем, покажу.
— Я помогу, — взялся Солоу за ее ношу.
Они пошли по ближайшему проулку. Дойдя до своего дома, провожатая сказала:
— Тебе туда. Вернись. Видел поваленный забор три дома назад?
Вот хитрая бабка! Будет теперь всем рассказывать, как важный господин рыбу ее от рынка до самого двора нес. Граф усмехнулся.
— Дом кому принадлежит?
— Чародей там живет. Колдун, Виктоу кличут.
Приэмм поблагодарил, отдал старушке корзину и вернулся к дому с покосившимся забором. Звякнул колокольчик, вскоре приоткрылась дверь, выглянул человек с неухоженной седеющей бородой, щурясь, поприветствовал гостя.
— Виктоу? — спросил граф.
Кудрявая голова кивнула и хрипло поинтересовалась:
— Чему обязан?
— Я ищу герцога Эдуана. Граф Солоу, его заместитель.
Хозяин впустил Приэмма в сени, оставил ожидать, ненадолго удалился. Граф с удивлением оглядел помещение. Каким ветром занесло Эдуана в такое убогое жилище? Раздумья его прервал голос Виктоу:
— Герцог ожидает.
Нагнувшись под низкой притолокой, граф проследовал за хозяином по темному коридору в просторную комнату с тремя окошками. Герцог сидел за столом, одет он был не в свое и казался бледнее обычного. Что-то неуловимо изменилось в его взгляде, Эдуан показался Приэмму другим человеком, но граф отмахнулся от впечатления. Разглядев сидящую в дальнем углу девушку, Солоу узнал в ней пострадавшего от когтей гигантского орлана подростка.
— Присаживайтесь, граф, — Громм указал на табурет. — С Милтиной вы знакомы, не представляю. Позавтракаете со мной?
— Нет. Благодарю, — Приэмм чувствовал голод, но не желал есть в обществе человека, жестоко поступившего с Луззи.
— Как дела в замке? Что привело сюда того, кому поручено руководство гарнизоном?
Солоу рассматривал девушку, занятую шитьем. Та глаз не поднимала, но была спокойна, никаких признаков смущения или неловкости. Выдержав паузу, граф ответил:
— В замке все по-прежнему. Прибыл я сюда, беспокоясь о вашем долгом отсутствии.
— На кого оставили людей?
— Гривен принял руководство. Он справится. Надеюсь, в скором времени кто-нибудь из нас вернется.
— Кто-нибудь?
— Можем мы поговорить без свидетелей?
Услышав последние слова графа, Милтина поднялась, подошла к герцогу. Тот взглянул на нее с мягкой улыбкой. Девушка развернула шитье, оказавшееся рубахой. Приложила рукав к плечу и запястью Громма, заметила нужную длину, одарила герцога полным нежности взглядом и, вышла из комнаты. Эдуан сидел недвижно, будто душа его последовала за Милтиной. Приэмм кашлянул, привлекая к себе внимание, пришлось ждать.
Продолжая безотчетно улыбаться, Громм взглянул, наконец, на собеседника:
— Как поживает Татэ? Навещает жениха? Я, помнится, напугал ее хорошенько.
Граф не сразу среагировал. Перемены в начальнике не переставали удивлять. Скажи кто-нибудь еще летом, что его светлость помнит имя чьей-то девушки, смех стоял бы на весь гарнизон.
— Они поженились две недели как, — оправился Солоу, но Татэ по-прежнему опасается приходить в замок.
— Скажи Гривену, пусть приводит жену в свои комнаты, не мучается дурью. Позже подберем для него покои просторнее.
Граф нашел в себе силы лишь кивнуть в ответ. Молчали. Приэмм сжал кулаки и рассматривал побелевшие костяшки пальцев. Он должен! Должен призвать его светлость к ответу. Ради Луззи. И пусть Громм не корчит из себя невинную голубицу! Однако благодушное высказывание начальника о жене Гривена, несколько пригасило настрой заместителя. Собраться помог сам герцог:
— О чем предпочитаешь говорить наедине? — произнес, наконец, Громм.
— Потрудитесь объяснить ваш поступок.
— Не думал, что должен что-то объяснять, милорд.
— Я смею считать себя другом леди Стоун. Она сирота, не имеет заступников, но это не значит, что можно оскорблять ее безнаказанно!
— Ты любишь Луззи, Приэмм? — герцог тепло взглянул на заместителя, тот не отвечал, только щеки его тронул румянец. — Я заметил это еще летом, но пренебрег твоими чувствами. Теперь, когда сам испытал силу любви…
— Мои чувства не важны. Я здесь, потому что необходимо заступиться за честь девушки.
— Если препятствием к счастью считаешь неспособность обеспечить жене достойную жизнь, уверяю, все можно исправить.
— Не думаете ли вы, что я хлопочу о повышении жалования! — возмутился Солоу.
— Сегодня же приглашу нотариуса и оформлю возвращение вашей семье Солли. Если помнишь, этот городок твой прадед проиграл моему в карты. — Громм побарабанил по столу пальцами. — Не отказывайся, Приэмм. С тех пор как из-за границы прекратились набеги разбойников, Солли стал преуспевающим центром купечества. Подати платят без промедлений. Опять же, пристань имеется, я не буду взимать налог за провоз по Эдуле товаров.
— Намерены откупиться? — Солоу поднялся с табурета и вскинул голову, едва не касаясь потолка. — Леди Стоун любит вас, а не меня, ваша светлость! Извольте выполнить обещание и жениться на доверившейся вам девушке! В противном случае я вызову вас на дуэль!
— Жениться? Это невозможно, — Эдуан тоже поднялся, встал у окна и, опершись рукой на стену, смотрел за стекло, словно интересуясь погодой. Затем повернулся к собеседнику. — Желаешь пролить мою кровь?
— Не в моих интересах убивать вас, Эдуан. Сделайте Луззи счастливой, и вызов будет забыт. Если же я погибну от вашей руки…
— На моей совести будет не только леди Стоун, но и твои родные.
— О! Прошу, ваша светлость…
— Кто секундант?
— Надеюсь, барон Данетц согласится.
— Вот оно что. Хм. Данетц. Вызов принят, милорд, я жду вашего секунданта.
— Здесь? — пожал плечами Приэмм. — Быть может, в доме герцогини?
— Не нужно тревожить матушку, — Громм замер ненадолго, потом мотнул головой. — Если барона смутит это место, пусть скажет, где он ожидает моего секунданта. Прощайте.
